Мрачные узы

Она, извиваясь в его объятьях, поправляла ему платок‑паше, делая складочки на ткани более изящными, а он ей шептал милые непристойности на ухо.

Измеряя зал широкими шагами, Марат чуть не сбил Рената, когда пожелал уехать, не оставаясь на просмотр легендарной оперетты.

– Воу, чувак, ты совсем не видишь, куда летишь.

– Прости, реально не заметил, – извинился Марат и засеменил вниз по лестнице.

– Погоди, куда ты?

– Домой!

– Не понял, – Ренат что‑то снова шепнул своей спутнице и сбежал на первый этаж, пропуская по ступени‑две, пытаясь перехватить Марата. – Чувак, куда ты собрался?

Марат схватился за голову, издал странный звук, граничащий между стоном и рыком, взъерошил волосы и не поднимая глаз, попытался объяснить причину своего внезапного ухода.

– Ну ты перегибаешь палку. Знаю, мой брат не подарок, но можно же просто на него не обращать внимания.

– Отлично, – закатил глаза Марат. – Прям как мамочка советовала. Не бей никого первым, конфликт можно решить словами, а если не получается, то просто не обращай на человека внимания, он обязательно когда‑нибудь отвяжется.

– Вот сейчас ты о матери вспомнил. А минуту назад? Просто развернулся к ней задницей и ушел? Какого ей было? Головой своей иногда думать нужно, – и Ренат по‑дружески потрепал парня по плечу. – Так что выброси всю эту дурь и пошли. – Он его приобнял, и вдвоем уже вернулись в театр, где их дожидалась спутница Рената.

Только сейчас, вроде поумерив свой гнев, Марат поднял глаза и заметил девушку, невинно качающуюся, и ее искрящуюся улыбку при взгляде на приближающегося Рената.

– Погоди.

– Чего еще? – опешил Ренат.

– А ты считаешь разумно сегодня ее приводить?

– Тебя‑то что смущает?

Марат откашлялся:

– Вообще‑то здесь твой отец.

– Ну и чудесно, – Ренат широко улыбнулся и поправил жилет. – Главное жены моей нет. Нет ведь? Вдвойне чудесно. А на отца я давно уже забил. Он мне эти лекции о морали читает уже полгода. Я же под ним прогибаться не собираюсь. Пускай делает то, что считает нужным. Или ты мне еще решил почитать нравоучений?

– Да нет, – отвел глаза Марат.

– Правильно. Пойдем, не будем заставлять даму ждать.

Девушка нежно обняла Рената, сняла с его рыжих волос почти незаметную пылинку и выпросила недолгий поцелуй.

К ним в скором времени присоединился Даниил со своей девушкой.

– Рад видеть, – он пожал мужчинам руки и приятно улыбнулся незнакомке, прилипшей к предплечью Рената. – Чего тут стоите? Не желаете в бар? Там батя нас ждет.

– Судя по количеству выпитого за сегодня, он ждет только цирроз печени.

– Марат, ты не в духе? – прищурился Даниил.

– Да не, Дань, все чудесно, – Ренат приобнял племянника. – Слушай, пойдем в зал уже, – и он постучал по наручным часам. – А то скоро начало, не хотелось бы опоздать. Да и дамам чтобы не торопиться, – блеснул улыбкой.

Они разместились на ложе справа от сцены, на которой был задернут занавес цвета венозной крови, в оркестровой яме готовились музыканты, дирижер любовно перекладывал нотные листы. В соседней ложе в креслах сидели Филипп, Ярослава, Игнат с Дианой, Савва, освещенный экраном телефона, и Натан, делающий юноше замечания. При виде своих родственников, сидящих слева, Филипп взял за руку Ярославу, подозвал к себе и сдержанно высказался, как он зол на всех. В этот момент окончательно осознал безвыходность ситуации – семья треснула и разваливается на глазах, никакие его угрозы не решат проблему, единственный выход из этой всей ситуации – это смирение и принятие хаоса.

– А где Инга с Алисой? – спросил Марат, заметив уничтожающий взгляд Филиппа в свою сторону.

– Девчонки в партере билеты взяли.

– Мол, подальше от семейки? Неплохо. Что ж такая гениальная мысль не пришла в мою дурную голову?

– Что дурную, так это верно. Да успокойся ты, чувак, все наладится со временем.

Даниил тоже не чувствовал себя в своей тарелке, понимая, что и сегодняшний вечер может закончится семейным скандалом, ведь он осмелился пойти против Филиппа Карловича, своего деда, и пригласил на традиционный новогодний поход в театр Ангелину, отношения с которой не нравились никому. Она была не той девушкой, которую хотели бы видеть рядом с Даниилом. «Не той крови», – выражался Филипп Карлович, брезгливо отмахиваясь от любой беседы, если там содержалось имя Ангелины. Ему хотелось, чтобы все его нынешние и будущие родственники имели какое‑то значение и вес в обществе. Таким образом он однажды женил Игната на дочери влиятельного человеке, чтобы выгодно было ему, однако не сильно задумывался над желанием и потребностями сына, который будучи совсем юным ощущал себя вещью, которой отец разменивается налево и направо. И с Даниилом была похожая ситуация, Филиппа Карловича не заботили чувства юноши. Его не удовлетворяла перспектива видеть внука с девушкой недостаточно высокого статуса. Что скажут люди? Внук мэра города, хоть и бывшего, встречается с какой‑то невзрачной девчонкой, дочкой машиниста и продавщицы в книжном магазине. Но сколько бы Филипп не ждал, надеясь, что этот роман кончится по чьей‑либо инициативе: либо Даниил наконец наиграется и бросит Ангелину, либо она переключится на кого‑нибудь другого, разбив сердце Дане, – время шло, а их отношения только крепли.

Даниил скатывал в трубочку программку и опасался, что его спонтанное решение, основанное на злости в адрес деда, выйти в свет и в окружение семьи со своей избранницей, не стесняясь осуждений, может плохо закончится, ведь по возвращению домой, его может ждать не очень лицеприятный разговор. Эта тревога передалась и Ангелине, которая отчетливо помнила последнюю беседу с Филиппом Карловичем, который так и остался в тайне от Даниила. Разгневанный и настроенный всячески воспрепятствовать отношениям молодых людей Филипп Карлович ясно ей дал понять, что встречаться с его внуком не стоит, ибо это закончится плохо для всех. Говорить, что это настоящая любовь между Даней и Гелей, а не временное увлечение, было бесполезно, все объяснения пролетели мимо ушей, он был настроен решительно – они должны расстаться.

«Только через мой труп ты войдешь в мою семью!» – стукнул по столу старик, оставаясь равнодушным к слезам Ангелины.

– Чувствую себя завсегдатаем борделя, – процедил Марат, глядя как на них все так же презрительно косится Филипп Карлович.

– Чувак, ты о чем?

– Да твой отец так сказал о ваших с Даниилом любовных увлечениях.

– И часто он говорит о борделе? – усмехнулся Ренат, в кровь расчесывая запястье под манжетами, держащихся на необычных запонках.

– Не знаю, – пожал плечами Марат. – Я слышал лишь однажды, но мне понравилось.

– Чудесно. Тогда вступай в наши ряды, чтобы не просто так осуждали.