Мрачные узы

Ярослава подоспела разнять Натана и Филиппа, которые до сих пор пыхтели злостью и презрением друг к другу.

– Извини меня, – опустив голову, тихо сказал Натан сестре, расправляя пиджак и накрахмаленный ворот рубашки.

Филипп вышел из комнаты, не проронив больше ни слова.

Расстроенная невеста, отвернулась к зеркалу и вытирала выступившие слезы платком.

– Неужели вы не можете найти общий язык и мирно существовать. Мы же семья.

– Хоть ты, Ясенька, перестань это повторять. От тебя никто не отрекается, но его мировоззрение мне не близко.

– Ладно, – она улыбнулась своему отражению и развернулась. – Как я выгляжу?

– Сногсшибательно! Владу безумно повезло.

Девушка заулыбалась и подошла к окну. Слегка отодвинула штору и взглянула вниз, где на ступенях, украшенных цветами и атласными лентами должен был ждать ее выхода жених.

– До сих пор не могу поверить, что Филипп дал согласие на наш брак, – с нотой сомнения прошептала Ярослава. – Мне все кажется, что он вот‑вот вернется в комнату, стукнет по стене, как ему это свойственно, и, брызгая слюной, будет кричать, что передумал и не отдаст меня за Владлена.

Натан закрыл дверь. Подошел к окну и взял сестру за руки.

– Он не посмеет разрушить твою жизнь. Я не позволю.

Ярослава усмехнулась:

– Я рада, что могу на тебя положиться. Без тебя я бы не справилась. Сдалась бы на полпути.

Она любовно хранила в памяти моменты, когда на свидания к Владлену сбегала, заручившись обещанием Натана, что он прикроет ее. А рано утром возвращалась, влезала домой через окно брата и босая, держа в руках туфли, на цыпочках тайком проходила к себе в комнату, чтобы лечь в кровать и дожидаться подъема. Она часто приходила ночью в спальню брата, чтобы поделиться своими переживаниями и попросить совета по отношениям, так как не всегда была уверена в своих действиях и поступках любимого человека. Натан всячески оберегал ее и старался защитить от Филиппа, который смело душил своими морализаторскими речами и сомнительными убеждениями, что семья – это святое.

На крыльце в окружении благоуханных роз и развивающихся на ветру лент стоял Владлен в белоснежном костюме. Он задрал голову, где находилась комната Ярославы и лучезарно улыбнулся. Его светло‑волнистая прядь по привычному заслоняла ясные глаза.

– Твой будущий муж уже на месте, – тихо сказал Натан.

Девушка закружилась по спальне, раскинув руки и смеясь.

Восемнадцатилетняя Ярослава в этот день вышла замуж и взяла фамилию мужа – Романовская. Через шесть месяцев родила сына.

С этого времени слухи и сплетни стали все плотнее и плотнее сгущаться над домами Шлоссеров – Филиппа и Натана – и Романовских. Говорили, что свадьба была спланирована, чтобы родить ребенка в браке, чтобы скрыть возможный позор, ведь настоящих чувств между молодыми нет и не было никогда. Все это выдумка и фальшь. Никто не знал, да и не желал знать правды, что первый и единственный сын Ярославы, родился преждевременно, что сильно сказалось и на здоровье малыша и матери. Шлоссеры отдали все силы и средства, чтобы спасти мальчика.

Его назвали Виктором.

Ярослава не чаяла души в сыне. Ее мечта сбылась – у нее есть самая счастливая семья, она любима и желанна, она мать и жена. Тогда еще не подозревала о том, что вскоре произойдут самые ужасные события, которые никогда не вернут ей былого спокойствия.

 

17 июня 2019 (понедельник)

 

Ближе к вечеру Шлоссеры вернулись домой. Все устало выходили из машины и не торопясь шли по идеально подстриженному газону, пренебрегая гравийными тропинками. За высоким забором из белого камня позади коттеджа раздавался глухой низкий вой, чем‑то похожий на умиротворенный рык животного.

Лара сидела на террасе, осматривала сад сквозь легко развивающийся тюль.

За ее спиной кто‑то появился. Она быстро обернулась и увидела молодого мужчину, который возился у столика с графином воды и высокими прозрачными стаканами.

– Я вас напугал? Не хотел.

Он отпил воды, смачно причмокнул, и расслабленно облокотился на стену, просматривая что‑то в смартфоне. Вдруг он ругнулся себе под нос, измерил террасу шагами на несколько раз и обратился к Ларе:

– А вы собственно кто?

Та замялась, прочистила горло:

– Водитель. Личный. Нас, наверное, еще не успели представить…

Лара была готова подняться с плетеного кресла и пожать руку очередному Шлоссеру, познакомиться, но он подозрительно повел бровью.

– Ясно, – процедил он. И сел напротив, закинул голень правой ноги на левое колено, приспустился в кресле и устало потер лоб, временами проверял телефон, будто бы ожидал звонка.

Лара рассматривала мужчину, выглядевшего несколько претенциозно. Ей казалось знакомо его лицо, но она все не могла вспомнить где могла видеть этого незнакомца. Светлые волосы, зачесанные назад, впалые щеки, квадратные скулы, обтянутые тонкой загорелой кожей. Он выглядел почти ее ровесником, ухоженный и спортивный. Его глаза исподлобья изредка обжигали Лару, отчего пристальное изучение мужчины стало невозможно, но она старалась найти ответ, замечая его жесты и манеры, прислушиваясь к шепоту ругательств и дыханию. Незакрытый гештальт: на кого, черт возьми, он похож? Лара его точно видела. Эти скулы, глаза. Точно!

Из размышлений ее выдернул характерный звук приближающихся шагов. Наташа выставляла на стол высокий графин с гремящими в нем кубиками льда и зеленью.

– Принесла вам воду с мятой. Не хотите освежиться?

– С удовольствием. – И завладевший мыслями Лары мужчина поднялся, вылил через перила на газон содержимое своего стакана и налил мятной воды. – Получается, ты новый водитель тетушки? – он резко перешел на «ты», подозрительно ухмыляясь рассматривая девушку. – Мне кажется, я тебя знаю.

Это ошпарило грудь Лары, будто бы она выпила крепкой настойки. Не может быть? Она права?

– Сомневаюсь, – сконфуженно проговорила она, стараясь сдержать смущение при себе, чтобы ее румяные щечки не стали достоянием общественности.

– Не‑е, – протянул хищно, закинув в рот кубик льда и смачно хрустнув, – мы еще раньше встречались с тобой.

Лара недоверчиво посмотрела на него.

– Ты же одноклассница Марата, верно?

– Ах, да. Когда‑то вместе учились. – Лара моргнула и ей показалось, что это была защитная реакция: спрятаться ото всех. Не показалось ли ее долгое моргание чересчур подозрительным?

– Разве ты не слишком молода для шофера?