Мрачные узы

– Мама, отстань от него и от меня! Я не собираюсь к нему возвращаться! Ты никогда меня не поймешь!

Возможно, мать могла парировать и это высказывание, но Лара сбросила вызов, закинула телефон в один из карманов, на секунду запаниковав, что тот не утонет в глубине сумки, а выпадет на кафельный пол. Но телефон скользнул на дно сумки.

Женщина на ресепшене уже надела бейдж «Оксана» и прятала глаза, стараясь навести порядок на идеально пустом столе, скрывая смущение и неловкость.

– Извините, – виновато произнесла Лара, опускаясь на корточки и собирая выпавшие вещи с пола, и с плохо скрываемым гневом закидывала обратно. Расческа обо что‑то стукнулась. Закралась мысль, что об экран телефона.

– Все в порядке. Доброе утро. Кхм, – сразу же осеклась Оксана и начала что‑то набирать на компьютере.

– Да уж, доброе. – Лара наконец поднялась и стала распаковывать синий конверт, выуживая из него паспорт. – Есть ли свободные номера?

Пощелкав компьютерной мышью, женщина добродушно ответила:

– Конечно. Вам одноместный?

Гостья кивнула.

– На сколько у нас остановитесь?

– Точно не знаю. Пока на три дня. – Девушка оглядела холл, пока Оксана оформляла ее документы. – Можно мне номер с видом на озеро?

– Разумеется, – та широко улыбнулась и с энтузиазмом начала забивать данные Лары в базу.

Двести шестой номер оказался не таким плохим, как могло показаться изначально. Уютные дутые кресла, с четырьмя подушками кровать, застеленная салатовым пастельным бельем, одноногий столик с белым слегка устаревшим стационарным телефоном. Рядом заламинированный лист бумаги со всевозможными услугами. Возле окна, за которым блестело голубое озеро в утренних лучах солнца, стояли чемоданы, коробки и стопки книг, выгруженные из машины.

Освежившись в душе, Лара обмоталась полотенцем и прошлепала босыми ногами в комнату, расстегнула один из чемоданов и вытащила оттуда нижнее белье, спортивные штаны и мятую широкую футболку. Переодевшись, наклонила голову вниз, по привычки намереваясь тщательно вытереть полотенцем длинные волосы, но не обнаружила темные влажные спутанные локоны. Наконец‑то! Это же свобода.

Ее три года, которые превратились в вечность, стали для девушки временем безбожного заточения. Ненавистные длинные каштановые волосы, указания и отсутствие права выбора, золотое кольцо на пальце, которое сдавливало не только безымянный палец, но и горло. Сейчас от него остался лишь слабый след, обещавший запечатать все прошлое навсегда. Загар бы помог. Но на память остался белый шрам на левом предплечье, который, к сожалению, никогда не даст забыть прожитые три года в тем самым Павликом.

Лара подошла к зеркалу и улыбнулась отражению. Наконец‑то девушка, что смотрит на нее стала симпатична. Особенно умиляла новая прическа «пикси» сладко‑молочного цвета. Пора делать так, чтобы и вся жизнь вокруг нравилась.

Она оглянулась в поисках сумки. Достала смартфон и разочарованно провела по разбитому защитному стеклу. Там же лежала злополучная расческа, которую Лара тоже вынула и резкими движениями провела по короткой стрижке.

Необходимо позвонить работодателю.

Новая жизнь, новая прическа, новое место жительства, хоть и слегка забытое, и новая работа.

Лара зашла в «контакты», нашла номер своего работодателя, с которым они созванивались на прошлой неделе. Натан Карлович. Он тогда сказал, что как только Лара освободится, соберет необходимые документы, переедет в Сиревск, то может ему звонить и договариваться о личной встрече. Заочно она ему очень понравилась, собеседование проводили по видеосвязи. Но она безумно волновалась.

Взяла белый лист бумаги, карандаш, набросала примерное начало диалога. Скорее, свои фразы, которые были до ужаса формальными, но она боялась что‑то упустить или запнуться. Натан Карлович. Натан Карлович. Лара вывела на бумаге его имя печатными буквами и проговорила вслух несколько раз, опасаясь в момент непосредственного разговора запнуться на звуках «р» и «л». И как на зло, два последних раза отрепетированной речи именно на этом месте в отчестве ее язык предательски заплетался. Контрольный раз вышел четким. Лара была готова уже нажать на «вызов», но на секунду задержалась, порылась в сумке в поисках бутылки воды, осушила ее до конца, снова произнесла с артикуляционной изящностью:

– Натан Кар‑рл‑лович.

И решительно нажала на «вызов». Села на кровать. Встала и подошла к окну. Отошла к противоположной стене небольшого номера. Взглянула в зеркало. Попыталась улыбнуться, и в этот момент в ухо пробасил приятный, но ей показалось, слегка сонный, голос:

– Шлоссер. Слушаю.

– Доброе утро. Натан Кар‑рлович? – отражение в зеркале зажмурилось. Зачем она переспросила?! Он же и так назвался по фамилии, к чему она уточняет его имя?!

– Да, – кажется, голос слегка усмехнулся.

– Это Лара. Мы с вами договаривались, что я позвоню, как только перееду и подготовлю документы.

– Отлично. Рад вас слышать. Скажите, как дела у вас?

Она на одном выдохе отчиталась и уточнила, что готова встретиться в ближайшее время. Натан Карлович вежливо поддерживал недолгий диалог и предложил Ларе подъехать семнадцатого июня в понедельник, чтобы начать первый рабочий день.

– Не забывайте, что работать будете на мою сестру. Таким образом, вы будете личным водителем Ярославы Карловны и ее внучки Алисы Викторовны. В понедельник утром я вас познакомлю, и они вам выдадут точное расписание. Быть может, у вас есть вопросы?

Вопрос был один: можно ли работу начать с завтрашнего дня, а лучше с сегодняшнего? Торчать без дела с риском впасть снова в уныние и апатию было худшей перспективой, одиночество и безделье ничего приятного не сулили. Но противиться с порога, будучи даже еще не устроенной на желаемую должность, Лара не хотела. Будь, что будет.

Главное, что рядом нет Павлика, она больше не в его власти и жизнь принадлежит исключительно ей самой.

 

***

 

– Крекер, домой! Домой, я сказал! – Марат стоял на крошечном крылечке, скрывающемся под козырьком от утреннего солнца, и отчаянно звал пса. – Крекер!

Лохматый серый афган и ухом не повел. Он рыл лапами землю у соседского забора и острой мордой что‑то с превеликим азартом утрамбовывал поглубже.

– Эх, балбес, – выругался Марат и спустился на газон. Трава была еще влажная и холодная, мерзко щекотала босые ноги в сланцах, и Марат уже подумал о своих теплых и пушистых домашних тапках, которые местами были изгрызены Крекером‑щенком.