Нагретый песок приморского рая. Роман

Сеймур приветствовал земляков, размахивая руки и окриками своего звонкого голоса, потому что он считал дачу в Бильгях своей Родиной.

– Знаете, дядя Вагиф! Папа говорит, что наша дача находится в Бельгии, и что, не все могут себе позволить иметь дачу в Бельгии, – Сеймур обнял Вагифа обеими руками и заглянул ему в лицо, чтобы увидеть его восхищение.

– Сеймур, не мешай дядя Вагифу вести машину, ‑строго приказала сыну Хиджран.

– Не беспокойтесь, Хиджран ханум, он мне не мешает, – хладнокровно и уверенно ответил Вагиф, продолжая вести машину. – Сеймур! А Маштаги получается, столицей Бельгии? – Улыбаясь, спросил Вагиф.

– Ну, выходит так, что Маштаги есть – столица Бельгии, – с уверенностью ответил Сеймур.

– Балда ты, Сеймур! Сколько тебе можно повторять, что Бельгия и Бильгях это не одно и то же, – грубо отметил Фархад. – У Бельгии столицей является город Брюссель.

– А мне все равно, что является столицей Бельгии. Папа сказал, что у нас дача в Бельгии, значит, так оно и есть, – Сеймур, рассмеявшись назло брату, в очередной раз высунулся из окна машины и продолжил звучные приветствия жителей столицы Бильгях.

Маштаги – самая населенная часть одного из маленьких кусочков апшеронского рая. Самое интересное, что было для Сеймура в Маштагах это люди. Мужчины – смелые и улыбчивые. Женщины – ласковые и любящие детей. Хотя, Сеймур иногда их сторонился, особенно тех, кто ходил в черных накидках и без лица.

Частенько, на базаре, куда Сеймур приходил с матерью за овощами, он мог быть обласкан одной из таких женщин в черном. Неожиданно, из‑ под черного покрывала могла появиться женская рука и пройтись по его шевелюре, и в тот же миг спрятаться обратно, в темени своеобразного одеяния.

Сеймур вздрагивал, но соглашался, ведь руки были как у его матери – нежно любящие.

На вопрос Сеймура – « Мам, почему эти женщины так одеваются», Хиджран отвечала коротко и понятно – « Так надо». А отец Сеймура объяснял все удивительные особенности маштагинцев тем, что они сильно верят в Бога и очень любят торговать. Часто бывало, что летом в местном универмаге, можно было купить зимние вещи импортного производства, а зимой – летние вещи хорошего качества – импортного. Надо было, просто, согласиться на пару десяток рублей дороже, чем летом или зимой. Все было в родных Маштагах, даже можно было без очереди купить любимые китайские кеты Сеймура, с цветными полосками на подошве.

Жара уже властвовала. Осталось проехать самую малость, скоро море и дача – неделимые понятие у братьев Рагимовых.

Сеймур, высунувшись из окна, ожидал встречи с чем – то большим и необъятным.

Нарастающий гул отвлек мальчика от ожидания встречи с лазурным простором. Нечто шумело в небе.

– О…, мам, смотри, Ил 18 летит, и так близко, что колеса видны, – выкрикнул Сеймур, испытывая сильные эмоции от полета винтокрылой машины.

– Мам! Я буду летчиком! Да, я буду летчиком. Слышишь, мам!? Вот, окончу школу, и пойду учиться на летчика, – стал приговаривать Сеймур. – Дядя Вагиф! А что надо для этого, чтобы стать летчиком? – Спросил Сеймур Вагифа, как самого старшего мужчину в салоне автомобиля.

– Не много, Сеймур! Только твое желание, – мудро ответил Вагиф мечтательному подростку.

Взрослые улыбались желанию мальчика. Вагиф улыбался, потому что помнил себя и знал, что не все так просто в жизни, а Хиджран радовалась тому, что мечта сына светлая и достойная – стать сильным и бесстрашным мужчиной.

– Фархад! Как тебе моя идея – стать летчиком? – Спросил брата, возбужденный Сеймур.

Фархад промолчал, а потом, резко посмотрев на младшего брата, сделал пару вращательных движений рукой, приставив при этом, свой указательный палец к своему виску.

.

Ожидания Сеймура нарастали. Эпизоды детского счастья проносились в его памяти яркими сценами – вожделенный берег моря, купания до заката, где резвости и смеха было больше, чем за школьной скамьей, или за письменным столом дома. Ему нравились слова бабушки – «Сынок! Пока твои мозги в ногах, бегай и не обращай внимания на чужие слова. Придет время, и все в тебе встанет на свои места – станешь взрослым и степенным»

Поэтому Сеймур был спокоен и уверен за свое будущее. Время было на его стороне и в его распоряжении.

Машина дядя Вагифа пошла на подъем перед большим спуском к долгожданному лету.

Море всегда видно раньше, даже когда еще не видно – его рисует наше воображение.

Вопль мальчика огласил начало лета и продолжение его счастливого детства.

Моря было больше чем суши. Оно всецело охватывало своей гладью землю, предлагая, тем самым, верить только в него.

Оно манило своим абсолютным спокойствием и широтой своего величия.

Сеймур пел, сам не зная, что поет. И так заразительно, что даже, Фархад, беспристрастный ко всему чувственному мальчик, не выдержав подобных эмоций брата, присоединился к нему, высунув голову из окна, чтобы поддержать близкого ему человека в его диком желании радоваться жизни.

 

 

Часть 3

 

Дом у моря

 

Дача – место, где дни жизни сходятся воедино с летней порой, веселье сливается со счастьем, а нагретый песок утопает в теплом море, наполняя память незабываемыми впечатлениями.

 

Пережив величественный вид моря и яркие эмоции подростков,

машина с ее пассажирами стала скатываться к побережью, где вдоль берега тянулся большой дачный массив, именуемый Бильгийские дачи.

Буквально несколько сот метров отделяли первый ряд дач от береговой линии моря. Завидная близость этих дач к морю, порой сменялась разочарованием, когда море из тиши и благодати превращалось в страшную, без всякой лазурности, клокочущую массу разрушительной воды. Трудно было сосредоточиться на простых вещах – к примеру, на сне, особенно ночью. И как, если вас не покидает опасение быть накрытой большой морской волной.

Бывшая, большая территория совхоза Апшеронского района была, когда‑ то отдана под дачное заселение.

Природа этой большой территории была скудной. Смело можно было сказать, что здесь ее не было и вовсе, кроме виноградников и иногда инжировых деревьев здесь рос только один сорняк – наглый и беспардонный.

Решение властей, избавиться от однотипности природы этого края, видимо, было обоснованным. Выставив его как не плодоносный и затратный, совхоз подлежал реорганизации. Вероятнее всего, кто‑ то из очень умных руководителей, взвесив все «за» и «против», понял, что лучше провести электричество, газ и дорогу и начать, при этом зарабатывать немалые для государства деньги на электроэнергии и тепле, нежели горбатиться над виноградниками, которого вокруг Апшерона произрастало в предостаточном количестве.