Нагретый песок приморского рая. Роман

Дом получился оригинальным, построенный по‑ особому проекту близкой знакомой дядя Эльдара, архитектором Риммой из какого‑ то заграничного журнала. Она называла своё творение виллой – приземистый прямоугольник с плоской крышей и без окон на тыльной части дома. Дача не походила на соседские дома – однотипные как детские рисунки – крыша как крыша с трубой, и дом как дом, с окнами на все четыре стороны. Рагимовская дача больше напоминала корабль, который плывет боком.

Летом все мечтали о сквозняке, точнее о сильнейшем ветре, который творил ужас, в том числе и сквозняк.

Каждый раз, когда ветер утихал, старший брат Идрис задавал один и тот же вопрос младшему брату Эльдару: – « Скажи мне братишка, чем вы занимались с Риммой, когда проектировали нашу дачу? Почему забыли наметить смежные окна для сквозняка?», на что Эльдар отвечал – «Виллу, Идрис, для всех нас». А Камаля, жена дяди дополняла мужа – «Наверное, у нее дома всегда было прохладно, что вы даже не задумывались, как это некомфортно жить без сквозняка»

Комнат было две, как у всех, строго по 14 квадратных метров. Для каждой семьи своя комната – свой квадрат с одним окном в большом дачном прямоугольнике.

Большая веранда, где в основном обитали жители дачи, была почти круговой. Солнце всегда было разным. Утром ласковым, а днем жестким и жгучим, приходилось сбегать от него, и часто менять дислокацию.

Главной достопримечательностью дачи была мансарда, как существенное дополнение дяди Эльдара в проект архитектора Риммы. Она в расчетах площадки уже не участвовала. Её отстранили как месть за кражу сквозняков.

Часть крыши стала местом, где встречали гостей и часами проводили время все, и стар и млад, благо широкий шиферный настил защищал днем от солнца, а ночью от неожиданного дождя.

Большие железобетонные плиты, привезенные дядей Эльдаром без нужных бумаг и, оформленные как некондиционными, гладко легли на опоры в виде бетонных труб, которые также были привезены им неизвестно откуда. Но, в итоге, все неоформленное воздвиглось в возможность видеть главное зрелище лета – море, которое было рядом.

Дачные участки не дарили, и даже не продавали, их выделяли. И как можно подарить если семей много, а земли у моря мало, значит, кого – то придется обидеть и оставить без подарка. И как можно продать, если кто – то очевидно хитрее другого, и умеет копить деньги и зариться на общее – на государственную собственность.

Решили выделять землю, без многих прав на нее. Форма собственности тогда называлась – «Владей, пока не потеряешь интерес».

И вот, по принципу – не обидеть и не распустить народ, Советская власть города отмеряла 25 сот вечно‑ государственной земли, тем самым делая большое одолжение Бакинцам – отдыхать на берегу моря на свои деньги и за свои труды.

Пять лет оказались достаточными, чтобы память о совхозе, стерлась из памяти сторожил.

Собственность, пусть даже мнимая, всегда ускоряет желание внести разнообразие в свое гнездышко, и тем самым выделиться из общей массы. Желание воздвигнуть нечто грандиозное всегда занимает место.

Постепенно и незаметно апшеронская земля застроилась заборами, упрятав за ними совхозные виноградники и инжировые деревья, оставив при этом, место только для домыслов и загадок о честности и нечестности дачников.

– Сеймур! Фархад! – Жестко и почти не по‑ матерински скомандовала Хиджран. – Подойдите ко мне!

Сыновья собрались у машины. Подобные сборы помогали матери донести до мальчиков всю серьезность момента, и объявить о своем решении.

– Значит так! – Начала Хиджран.

– Продукты несете на кухню. Матрацы под солнце. Телевизор в комнату. – Все понятно?! – Требовательно спросила Хиджран.

– Да мамочка! – Хитро улыбнувшись, ответил Сеймур. – Мам, а потом на море?

– Позже будет понятно, посмотрим, как справимся с делами.

– Быстро справимся мам, вот увидишь, – заверил мать Сеймур.

– Мам, я открою комнаты, – вызвался на взрослое занятие Фархад.

– Хорошо! Только береги руки.

Хиджран отошла с Вагифом в сторону, заготовив, в сжатой руке пять рублей.

– Сеймур! – Так же как мать скомандовал Фархад. – Начинай с продуктов, подтаскивай их к кухне, а я пока открою комнаты.

– И долго ты их будешь открывать? А как я? Мне придется одному все таскать? Я так не согласен. Давай вместе! – захорохорился Сеймур.

Фархад спокойно посмотрел на брата и, выставив вперед указательный палец, сказал:

– Ты все понял? А то….

Сеймур понял, о чем идет речь. Мелкий шантаж брата удался.

Фархад перебирая ключи, отправился открывать все дачные двери. Это было его обязанностью в отсутствии отца и дяди. Сегодня он был хозяином.

Сеймур, еще какое‑ то время обиженно смотрел вслед брату. А потом, улыбнувшись, он со всего разбега нырнул в машину на матрацы, представляя их себе морем, которое вскоре посетит.

 

 

Часть 4

 

Велосипед

 

Бывает так, что род продолжается только одними мальчиками, у которых фамильные ценности, в некоторых случаях, используется не по назначению, а для исполнения сиюминутных желаний. А бывает и так, что потом род продолжается одними девочками, тогда потеря реликвий становится очевидной.

 

Сеймур дотащил последний матрац до бассейна и, опрокинув его на край купальни, крикнул:

– Мам! Все! Теперь можно на море?

– Нет! – Уверенно произнес Фархад за мать. Он стоял на веранде, покручивая ключами.

– Почему «нет»? Я же все сделал! – Возмутился Сеймур.

– А кровати кто будет выносить из комнаты? А велик кто будет собирать? – Давай, иди сюда, будем выносить, – выдав тираду обязанностей, Фархад вошел в комнату, где были сложены кровати и другая дачная мебель.

– Как много их! – Сказал, вошедший в комнату Сеймур.

– Не больше чем было год назад, – мудро ответил Фархад.

– Слышишь, Фархад! А может, мы это после моря сделаем? – предложил Сеймур.

– Когда ты поймешь, что кое‑ что надо делать раньше чем то, что потом будет хотеться сделать еще меньше.

– А что делать надо раньше? – пыхтя от тяжести железной кровати, произнес Сеймур. Братья включились в работу.