Наследник для Заура
– Так, ладно, – говорит женщина и опять меня своим цепким взглядом окидывает, – не ты первая, как говорится, не ты последняя. Про контрацепцию рассказывать тебе уже поздно. Вот бери. Думай.
Протягивает мне бумажку, которую я на автомате беру. Пальцы дрожат, а в мозгу барабанной дробью.
Двойня…
Ничего у меня нет. Ни перспектив, ни будущего… только под сердцем двое малышей…
Не хочу думать о том, как все произошло и почему…
Не сейчас, иначе можно и в истерику скатиться. Воздуха не хватает. Единственное, чего хочу, это выйти из этих зеленых стен, убежать под солнечные лучи и дышать…
Двое малышей… от мужчины, для которого я – никто…
Опять слезы подкатывают комом.
– Как решишь, в регистратуре договоришься. Все. Освобождай кабинет. У меня следующая залетная на очереди. В любом случае – эта бумажка направление на аборт.
Ничего не успеваю ответить на грубость женщины. Дверь хлопает так, что штукатурка чудом не отваливается с потолка.
Крикливая врач также парализована, а я смотрю во все глаза на восточного мужчину. На его глаза, так стремительно темнеющие, на чувственные ноздри, которые сейчас трепещут.
Огромный. Он заполняет собой все пространство подобно черному всаднику, несущему только разрушение. Великолепный костюм идеально сидит на мощной фигуре.
Сглатываю отсутствующую слюну. Боюсь. И все равно, подобно загнанному зверьку, не могу оторвать взгляда от мужчины. От идеальных черт лица, которые даже в гневе не искажаются.
– Беременная, значит, – рявкает восточный мужчина. Сердце заходится в груди от чувств, когда Заур проходит вперед, берет снимок УЗИ со стола, рассматривает, затем переводит грозный взгляд на врача. – У… нее двойня… – сразу же выдает в страхе женщина, – мы как раз решали… – Аборт делать? – перебивает, а я замираю в ступоре и поднимаю глаза на мужчину. Сердце заходится в груди от чувств.
– Я… не…
Хочу сказать, что он сошел с ума, если считает, что я могла…
Пусть они еще совсем крохотные, но… я уже люблю их.
Вот так просто. Один взгляд на две темные точки и сердце щемит от чувств, от переполняющей и всепоглощающей любви.
Я бы никогда не навредила своим малышам! Вот что я хочу прокричать, но Заур не дает мне ответить. Нависает. Кладет массивную руку на плечо.
– Даже не думай!
Сдергивает меня со стула, заглядывает в мои ошарашенные глаза. Злой сейчас. Лютый. Красивые ноздри трепещут, выдавая настрой моего единственного мужчины.
Наконец, прихожу в себя, произношу дрожащим голосом:
– Отпусти меня! Ты не имеешь права! – брыкаюсь, пытаюсь сопротивляться, но восточный мужчина слишком силен, цепляет меня в кольцо своих рук и давит интонацией:
– Двойня – моя. Мои наследники. Рожать будешь! Пошли.
Глава 2
Ранее
Даша
– Воровка! Она воровка! – кричит разъяренный обрюзгший мужик и ловит меня за запястье. Вдавливает так сильно пальцы, что у меня искры из глаз летят.
– Вы с ума сошли?! Я ничего не брала!
Хозяин цветочного магазина, в котором работаю, обдает меня зловонным дыханием и шипит.
– Ты украла наличку из кассы! Украла! Давно у нас тыришь, да?! Зря пригрел на груди змеюку!
Нависает надо мной, дергает меня из стороны в сторону, тащит, а я бросаю затравленный взгляд на сотрудниц магазина…
Никто. Ни один человек не делает шаг, чтобы помочь…
Все лишь молча наблюдают, смотрят…
В глазах некоторых девчонок вижу злорадный блеск. И впервые, возможно, осознаю, что в этой жизни зверей много, лютых, злых мерзких гиен, которым приятны страдания других…
– Ну что, Дашка! Быстро возвращай ворованное! А то я сейчас ментов вызову, загремишь у меня в тюрьму, а там таких смазливых, говорят, по‑особому встречают…
Встряхивает меня хозяин магазина так, что у меня зубы клацают. А я то на шею его смотрю волосатую, противную, то фиксирую, как дергается у него губа верхняя.
Мерзкий‑примерзкий. Отвратительный жирдяй, который делал мне недвусмысленные намеки все то время, пока я подрабатывала в цветочном магазине…
– Воровка!
Его жиденькие плешивые волосы сейчас растрепались. Обычно зализанная прическа превратилась в нечто ужасное.
– Как ты могла… – наигранно выдыхает, а меня от аромата его парфюма и потного тела бросает в озноб.
Не могу… не могу больше терпеть его прикосновения и отбиться не могу. Слишком сильный озверевший буйвол, который взял цель и изо всех сил пытается меня уничтожить…
Я в его руках. Обвиняемая в том, чего не совершала.
– Это ложь! Я ничего не брала! Я никогда не трогала чужое! – кричу и горячие слезы обиды обжигают щеки.
– Врешь, дрянь! – рявкает в ответ.
– Виктор Викторович! Я правду говорю! Проверьте! Я ничего не взяла… – вылетает уже рыданием.
Я бы хотела быть сильной. Я бы очень хотела дать ответ на все бесчестные обвинения, но не могу, запинаюсь.
Я в полном шоке от всего происходящего, от угроз, которыми сыплет хозяин магазина, как из рога изобилия.
Некрасивый мужчина с носом‑картошкой, на котором родинка выпирает наростом, скалит зубы.
– Я проверил, Дашуля… Воровка ты мелкая…
От грязного оскорбления у меня озноб по спине крупный пошел и руки затряслись. Ком в горле застрял. Говорить не могу. Ответить не могу.
Без вины виноватая…
Вывернутая наизнанку правда – ложь…
