Не пара для Его Светлейшества
Естественно, ночью я никуда не пошла. Я отправилась к ректору под утро. Самый темный час перед рассветными сумерками – ведьмино время. И да, я понимаю, что вылазка черной‑черной ведьмы черной‑черной ночью под пресветлые очи выглядела несколько странно.
Зато почти правдиво.
Любую историю можно вывернуть в пользу ведьмочек. Законопослушных и замечательных ведьмочек.
То есть, если бы мы изначально были такими, я бы отправилась к ректору сразу, как только обнаружила на крыльце ребенка. Вот я и отправилась. Ну и что, что на сутки позже. Кто об этом знает кроме нас самих?
А так все правильно. Событие‑то из ряда вон!
Детей в академии не бывает.
Проникнуть в академию извне нельзя без разрешения.
И, самое главное, оборотней не существует…
В общем, с вопросами безопасности этого замка в целом и его гостей в частности ректор должен разобраться незамедлительно! Даже если гости незваные и нежеланные. Потому, как только Триединая прошла почти весь круг, а ночь сделалась густой, что чернила, которыми меня облили ученики…
Да‑да, я даже мысленно так думала.
…я проверила, что мои воспитанницы и – ковен его забери, но не заберет! – воспитанник мирно спят, и быстренько потопала в сторону основного здания.
В таком часе были и другие положительные моменты.
Днем, занятый делами, ректор может отмахнуться от очередного скандала.
Утром, полный сил, будет слишком хорошо соображать.
Вечером – уже уставший и на взводе из‑за придурковатых учеников.
А вот сейчас инквизитора можно брать тепленьким. Это то самое время, когда можно застать своего врага врасплох и даже уговорить на что‑то нужное.
Темная кровь при этой мысли буквально вскипела. Память предков, не иначе…
Я туманом просачиваюсь в боковую дверь замка, которой пользовались слуги. Пробегаю по двум первым этажам, поднимаюсь по боковой лестнице, прислушиваюсь… В коридорах академии темно и тихо. Ученики и слуги давно спят или еще не проснулись. Будь у меня дурные мысли или приди я с целью нападения, что‑то бы меня точно прервало. Охранка, артефакт, стражи… С защитой у инквизиторов дела обстоят не намного хуже, чем у ведьм. Но я ничего плохого не замышляю, я просто хочу, чтобы тот, кому это и полагается по должности, спал так же ужасно, как я последние две ночи! Точнее, не спал. И сам взялся за расследование. А то вечно они так: на ведьм все повесят, а сами ножки свесят и ждут результатов.
От мысли, что я, вообще‑то, еще ни о чем не рассказала, чтобы делать такие выводы, я попросту отмахиваюсь. Нечего мне здесь портить боевой настрой!
От другой мысли – неожиданной – что Его Светлейшество может быть не одно, отмахнуться труднее. Академия академией, но пороки у старших инквизиторов, я полагаю, по расписанию…
Но и это мне удается.
– Ректора бояться – к нему в спальню не ходить, – киваю сама себе, осторожно поворачиваю ручку – не поддается – и наклоняюсь к замочной скважине.
Можно, конечно, стучать ногами и вопить. Но, полагаю, на это сбежится куча народу, несмотря на время. А мне все‑таки хочется объясниться с Агрэ наедине для начала.
Потому я достаю заколку и орудую ею в хитроумном замке. Ругаясь про себя и сопя вслух. Не мог магией, что ли, воспользоваться? Я бы тогда быстро все открыла – вскрывать инквизиторские запоры‑заклинания было едва ли не первым, чему учат маленьких ведьмочек.
Но обычный замок!
Издевательство какое‑то…
Упорства ведьмочкам не занимать. Потому спустя какое‑то время раздается тихий щелчок и я проникаю внутрь.
В обширной гостиной – края комнаты и контуры предметов едва угадываются – пахнет чем‑то очень приятным. Вроде теплого дерева и хвои. Я почти наощупь дохожу до противоположной стены и прикладываю руки к гладким панелям, уговаривая стены поделиться, где и что лежит… точнее, кто.
Неохотно, но те поддаются.
Потому в спальню я захожу уже уверенно.
Из‑за того, что с замком я провозилась дольше запланированного, из‑за распахнутых ставней и штор, да еще каких‑то необычных светящихся узоров вокруг угадываемого камина, в комнате оказывается не так уж непроглядно. Белоснежные простыни вполне различимы, во всяком случае.
Как и тело на них.
Я споро поправляю платье: черное, с длинными рукавами, сотней пуговок, плотным корсажем и строгой юбкой, с широким поясом и кожаными ножнами – идеальный наряд для ведьмы. Проверяю косу. Распрямляю плечи. Набираю полную грудь воздуха и… воплю:
– А‑а‑а!
Достаточно громко и несчастно, чтобы сразу дать понять – это не сон. И не показалось. И, в то же время, не настолько громко и несчастно, чтобы обрушить или переполошить весь замок.
Получилось замечательно.
Ректор подлетел с кровати с такой прытью, что запутался в простынях. Едва не грохнулся, явно ушиб ногу, а когда выхватил меч – надо передать ковену, что хранит возле кровати, – выругался, вперемешку с заклинанием. Так, что меч не засиял, а буквально вспыхнул огнем.
Только воспитание удержало меня от громкого смешка. Но в следующее мгновение мне стало не до смеха.
Оказывается, в кабинете меня еще ничего так встречали… По сути, в парадной одежде.
А вот спит ректор без кальсон. И без рубашки. Вот вообще.
Как же так его угораздило‑то?! А вдруг война – а он голый?
У ведьмочек на этот счет были четкие инструкции. Не на счет голых ректоров! А в чем спать. В спальню мы шли в таких сорочках, что не стыдно и с метлой по врагам пробежаться. А этот… Тьфу!
“Этот”, узнавший меня, еще раз замысловато выругался. Пробормотал что‑то вроде: “Мог ведь прирезать дуру!” и попытался унять свой непослушный меч. И, кстати, хорошо, что тот все еще полыхал истерично. Его сияние меня слегка слепило и не давало рассмотреть все ректорские недостатки в подробностях.
Огромные недостатки…
Не давало рассмотреть, я сказала!
Джейдев Агрэ, наконец, справился со своим мечом.
Да и второй в простыню замотал.
И прошипел в мою сторону с таким физически ощутимым бешенством, что мне едва удалось удержаться на ногах – ведь надо будет еще непринужденно общаться:
