Нелёгкое дело – укротить миллионера

Знала, что творю глупость, что должна принять его на работу и заставить подписать договор. Должна пойти до конца. Каким бы он ни был. Но не могла. Не сейчас. Позже. Он все равно придет, ему деваться некуда.

А пока пусть проваливает.

Как же я не хотела выполнять это задание! Пусть найдут другую дурочку. Лучше не буду спать, есть, пить, ходить в обносках из секонда, но заработаю как‑то иначе. Моя душа не продается. Тело еще можно отдать в пользование, не так уж оно мне и ценно, а сердце и душу – не дождетесь.

Егор толкнул Коршунова к двери. Мажор открывал рот, будто рыба, которую волной выбросило на берег. Он искал слова, уверена какую‑нибудь гадость, но не находил. Не ожидал отпора, урод? От слабой женщины получить хук – отрезвляет? Я еще не разошлась, погоди‑погоди, я еще по яйцам умею, смяточка гарантирована.

Тошно было от себя, что снова ему поддалась, но больше этого не случится.

Иди, избалованный жизнью урод!

Это ему напоследок говорили мои глаза, а я, не удержавшись, показала фак и повернулась к нему спиной. Меня сотрясало дрожью такой силы, что с трудом получалось не стучать зубами на весь кабинет. Ребенка мне заделать захотел, скотина! Мне хватит одного ребенка, которого нужно спасти. Ради которого я влезла в это болото.

Я почти спокойно обошла стол. Хорошо, мало, кто видит, что творится у меня внутри – буря и то была бы поласковей. Нашла среди сваленных вещей мобильный, полистала журнал номеров, остановилась на нужном и занесла палец для набора.

Из коридора донеслись возмущения Руслана. Его язык прилично заплетался, а разобрать слова не получалось, но я и не прислушивалась – неприятно слышать его.

Мажор успел выпить полбутылки коньяка, пока я приводила себя в порядок и думала, что делать дальше. А что делать дальше? Что? Делать?!

Палец так и замер над номером.

– Агата Евгеньевна, вам что‑то нужно? Помочь? – секретарь округлила накрашенные губы, когда оценила беспорядок в кабинете.

Лариса Александровна – женщина за пятьдесят в хорошей форме, подтянутая, строгая и очень опрятная. За месяц моего внедрения в офис она стала почти родной.

Мы с ней расходились только в одном – в отношении к сыночку Коршунова. Она его всячески выгораживала, а я не понимала, за что она его так любит.

Изучая жизнь Руслана, все больше убеждалась, что связалась с человеком не своего уровня. Мы живем на разных полюсах и никогда бы не встретились, если бы не мой режиссер со своими загребущими руками.

Уже утром, когда очнулась в постели Руслана, я осознала, что связалась с тем, кто умеет только ломать игрушки и никогда не покупает их, потому что те сами ползут‑падают в его объятия. Я для него кукла, не более. Он для меня – любовь с первого взгляда. Мне так казалось в тот вечер. Наивность – максимальный уровень. Моя самая жестокая ошибка жизни. Или, как говорят наши ребята из труппы: «Настоящую боль никогда не сыграть на сцене, но можно ее прожить и вспоминать, когда нужно вжиться в роль».

Не хочу такую роль, но играю. У меня просто нет выхода.

За месяц, пока Руслана нарочно держали за решеткой, чтобы обломать и приструнить норов, я многое в себе поменяла. Отстранилась от чувств, заткнула совесть, спрятала гордость и усмирила правильность. Я выполняла приказы сверху на сто процентов. Все, до единого, даже пункт об интиме подписала, потому что все понимали, кто такой Коршунов‑младший. И я понимала. Теперь понимала даже лучше, чем раньше.

Получу озвученную сумму по финалу и забуду обо всем. Аванс, мой собственный дом за городом, уже грел душу фотографией в кармане, а еще импортная тачка, марку которой я так и не запомнила, совсем в этом не разбираюсь, ждала в гараже моего возвращения с задания. Останется только сдать на права.

В то утро наши жизни с Русланом схлестнулись и перевернулись, и если бы не это событие, он поступил бы со мной, как с другими девушками, которых соблазнял раньше – вытер бы ноги и вышвырнул без сожаления, но… вмешался его отец. Человек, которого я жутко боюсь.

И больнее всего в этой истории оказалось то, что я сама клюнула на удочку Руслана. Поверила в его ласковые слова, нежные поцелуи, заглянула в глаза, в которых, казалось, разлилось море счастья только для меня.

Он все врал. Просто подбивал на одноразовый секс. Понял, что я нетронутая и, как настоящий хищник, вцепился в добычу и не отпускал, пока не совратил.

– Рус всех нас казнит, когда правда раскроется, – выдернув меня из сумбурных раздумий, качнула головой секретарь. Она подняла бумаги с пола, а потом обратилась ко мне: – Идите домой, Агата. Я вызову клининговую службу, а потом закрою офис. – Убирая папки на место, она ворчала дальше: – Это же надо, ключи припрятал, заноза, никто не ожидал. Егор хотел уже выбивать дверь…

Я пыталась прикрыть порванную блузу рукой, и мое движение не осталось незамеченным.

– Заявите на Руслана Евгеньевича теперь? – вкрадчиво поинтересовалась женщина.

– За что? – переспросила я, убрав мобильный в сумочку. Позже позвоню, сейчас все равно говорить не получится.

Лариса посмотрела на мою распоротую по шву юбку и окинула с головы до ног взглядом, полным сопереживания. Я сжалась. Не от боли, а от неприятного ощущения, будто меня облили помоями, а рядом все такие чистенькие, в белых костюмчиках. Мажорчики. А я кто? Девочка с улицы, которую легко было заполучить, легко нагнуть и еще проще заставить сыграть роль укротительницы тигра. Съест меня тигр и не подавится.

Секретарь ждала ответа. Держала бумаги возле груди и, прищурившись, рассматривала мои ноги.

– О, нет, – выдохнула я, отступив в сторону и спрятавшись за стол. Одернула юбку, что доставала до колен. Мне казалось, что я полностью обнажена. – Руслан меня не… – закрыла рукой лицо, потому что залилась краской жуткого стыда.

Чтобы не смотреть женщине в глаза, отошла к стене. Перехватила жакет на спинке стула, надела его на плечи и быстро застегнулась. Руки дрожали, пальцы липли к пуговкам.

Я ведь ему позволила, это насилием никак не назовешь. Сама виновата. Нужно было упираться, драться, кричать, не разрешать делать из себя податливую куклу. Но не смогла. Слишком прекрасно помнила, как хорошо было в ту ночь. Я никогда ничего подобного не испытывала, никогда не чувствовала себя желанной. Руслан был таким разным: нежным, учтивым, страстным.

Все это маска. Он прекрасный актер, лучше, чем я. Играет хорошенького, если ему нужно, а когда добивается…

«Свободна, детка» – как нож в сердце.

Получила удовольствие? Вали!

Руслан за сладкую ночь с ним едва деньги не потребовал, таким себя считал крутым, а я, неопытная и неискушенная, впервые решилась на случайную связь и полетела в пропасть.

Для него та ночь ничего не значила. Просто дикий животный секс. Коршунов иначе не умеет. И женщин, кроме как в ракурсе объемных сисек и упругих поп, не воспринимает. Теперь я хорошо это понимаю, а в тот день была слепа и глуха.

Не исправит его папочка. Это бесполезно.