Нелёгкое дело – укротить миллионера

Егор потянул меня из салона за ворот.

– Падать все равно ниже некуда, – уже себе сказала Агата и затихла.

– Выходи, сударь голодающий, – смешливо бросил Егор и отодвинул меня подальше от авто. – Можешь меня не слушать, урод избалованный, – он сильно пихнул меня ладонями в грудь. Опьянение и голод едва не свалили меня в траву, удержался чудом за воздух, но неуклюже вскинул руки. – Ты ведь никогда к людям меньшего с тобой ранга не прислушивался, но Агата – твой единственный шанс вернуть нормальную жизнь. Ты ведь знаешь, что это так. Папа прописал для тебя марафон исправления, и ты пройдешь по нему, по короткому пути или ухабистой обходной – решать тебе, но ты неизбежно идешь этой дорогой. Она, – охранник показал взглядом на машину, – неприятный, но самый верный путь. Тебе выбирать.

– Предлагаешь встать с тобой на один уровень? Зад ей подставлять, если ослушаюсь? – криво усмехнулся и сглотнул, потому что мне это все не нравилось! Оттолкнулся от борова, яро жестикулируя, показывая злость и ярость во всей красе. – Да я заработаю и без папиных соплей. Верну себе все! Пошли вы все нахрен!

И горделиво приподняв подбородок, отвернулся и пошел прочь.

– Не сможешь, – ударилось тихое в спину. – Никогда не видел, как сжигают мосты? Как ломают жизни великих одним щелчком пальцем? А, точно, ты же у нас дальше своего болта в штанах ничего не видишь. Такую хорошую девчонку впутал, бессовестный мудак! Так и хочется зубы тебе пересчитать, – охранник, хрустнув кулаком, приподнял его, но тут же опустил.

Не смеет он меня трогать. В договоре прописано – догадался я.

– Ты ее не стоишь, – чуть тише договорил Егор, чтобы Агата из машины не услышала. – Иди, докажи всем, что ты Пух – пустое место. Дунь порывистый ветер – разлетишься. Слабак.

Егор сел на водительское место, хлопнул дверью и газанул.

Пришел в себя через несколько секунд, но было поздно. Мой шанс уплыл в закат, окатив меня волной пыли.

 

Глава 13

 

 

Мышь. Наши дни

 

Что сказал Руслану охранник, не знаю, но Коршунов застыл, как каменный, и смотрел нам вслед, пока машина не спряталась за поворотом.

Он отказался идти дальше. Значит, гордость все еще есть. И я даже улыбнулась краешком губ, потому что тюфяки никогда меня не привлекали, но, вспомнив о договоре с Коршуновым, стало внезапно худо.

Захотелось свернуться калачиком и зарыдать в голос, но перед Егором было стыдно. Дождусь уединения, потом пожалею себя, а сейчас я натянулась, как трость, и гордо смотрела вперед, на дорогу.

И ничего не видела, потому что слезы застилали глаза.

Почему я такая дура?

Мы ехали неспешно, словно охранник нарочно давал мне время выдохнуть и подумать. Я украдкой посмотрела на его профиль и попыталась увидеть хоть что‑то, что привлекает: харизму, почувствовать к нему толику того, что чувствую к ублюдку Коршунову. И ничего не просыпалось.

Почему, твою дивизию, Руслан из моей дурьей башки не выходит?! Почему мое тело так отзывчиво с ним? Почему сердце сжимается, стоит подумать о его поступке тем утром?

Вот же сидит рядом – красивый, добрый и сильный мужчина, способный меня защитить, оградить от напастей. Правильного уровня мужчина, моего класса. Нахрена моему сердцу мажор, не способный любить?

Егор повернул в мою сторону голову, а я, испугавшись, что он догадался, о чем думала, увела взгляд в окно. Покраснела до кончиков ушей, пришлось даже укусить кулак, чтобы не расплакаться сильнее.

– Агата Евгеньевна, вам лучше? – спросил он хрипловато.

– Все прекрасно, – ответила, не поворачиваясь.

Все плохо, очень плохо складывалось. Зря я с Коршуновыми связалась, никогда не думала, что продавать себя будет так унизительно.

Продавала я себя за грош, потому что стоило Руслану надавить, я растекалась под его пальцами и противостоять не получалось. Могла бы и бесплатно отработать договор с таким успехом. Правильно он сказал: я – текучая телочка, иначе и не назовешь, и это унизительно.

Да потому что он мой первый мужчина! Единственный, кому доверилась.

И тот, с кем быть никогда не смогу. Теперь мне нужно лишь правильно отыграть роль, уйти из его жизни и забыть.

Но ведь хорошо, что он мне чуть‑чуть нравится, не нужно хоть в этом притворяться, не нужно лежать бревном и позволять ему просто себя брать. Я на миг представила, что вместо Руслана с бездной голубых глаз мне попался бы Егор – атлет с серыми глазами, с тяжелым подбородком и стриженной головой, способной разбить лбом камень.

Хорошо, что сыночек Коршунова‑выдумщика и авантюриста именно Рус, а не Егор.

Иначе я не выбралась бы из этой долговой ямы, потому что просто не легла бы под него. Это выше моей морали и сил. И почему‑то, чем дальше погружаюсь в это болото, тем больше подозреваю, что выбрали меня не просто так. Олигарх‑папочка прекрасно знал, что в его сыночка влюблялись с первого взгляда поголовно все девушки.

Только дернул Руслан на вечеринке именно меня. Будто ему на блюде преподнесли мое тело и душу. Опытный, еще на празднике понял, что я невинная. Не спрашивал напрямую, но по моим зажимам и не сползающей краске с лица нетрудно было догадаться.

Чертов охотник!

– Егор, останови у магазина, – попросила я, когда машина набрала скорость.

– Могу в ресторан отвезти, да и Елизавета Максимовна прекрасно готовит.

– Нет, я не хочу всего… – выдохнув, показала рукой в сторону, – этого безвкусного лоска.

– Надоело? Или неприятно? – Егор вырулил к парку, свернул снова и прибавил газу.

– Не мое это все, – я сцепила зубы, чтобы не ляпнуть лишнего. И так приоткрылась. Зачем ему знать обо мне? Я не нуждаюсь в жалости, Егор и так слишком очевидный свидетель моего краха.

– Не понимаю, что тебя толкнуло согласиться, – охранник снова повернул голову и всмотрелся.

Взгляд был колючим, но не осуждающим. Больше оценивающим. Он так откровенно резко перешел на «ты», что я не сразу сообразила.

– Ты вроде бы не из этих…

Встряхнувшись от налипшей на тело мерзости, прищурилась.

– Кого? Этих? Шлюх?

Егор вздрогнул. Сильные челюсти сжались, а мужчина со всей дури ударил кулаком по рулю.