Ненавижу. Д.О.

Откинувшись в кресле, я наблюдал, как она глубоко дышит, успокаивая себя. Её грудь медленно поднималась и опускалась. На какой‑то миг мне даже показалось, что я вошёл в ритм её дыхания. Но это был первый и единственный раз, когда она проявила хоть какие‑то эмоции, чувства по отношению ко мне.

Я выбрался из душа. Благодаря воспоминаниям об Ильиничне меня, наконец, отпустило. Я потянулся к сумке за сменной одеждой, но обнаружил там только трусы с носками. М‑да, совсем забыл, что ничего не взял с собой. А завтра выезжать на завод…

Я стоял, обернувшись полотенцем, когда в дверь номера постучали.

Секунду размышлял, сразу пойти открыть дверь или стоит хотя бы набросить халат. Мысль о том, что это может быть моя помощница, направила меня к двери.

Предчувствия меня не обманули. За дверью с поднятым кулаком стояла Ильинична. Со стороны могло показаться, что она хочет меня прибить. И показалось. Какие‑то две дамы пенсионного возраста остановились за Ильиничной и бурно нас обсуждали. Ну вот, теперь, когда у них появился повод о чём поговорить, повод может удалиться. И я, схватив помощницу за руку, втянул её к себе в номер.

Когда, закрыв дверь, я повернулся к Ильиничне, она смотрела на меня и с трудом сдерживала смех. Я что так смешно выгляжу? Неужели мой полуобнажённый вид у неё ничего кроме смеха не вызывает?

– Вы что‑то хотели, Ирина Ильинична? – обида и злость рвались наружу.

– Да, Дмитрий Олегович. Но только не то, о чём подумали эти обеспокоенные дамы, – и не выдержав, она всё‑таки прыснула от смеха. Но быстро взяла себя в руки. – Простите…

– Значит, бить не будете? – произнёс я с облегчением. – Это радует. Хотя, готов понести любое наказание, – хотелось добавить: кроме того, что уже получаю, но решил, что для этих слов пока рано.

– Нет, что вы. Боюсь, наказать придётся меня. Я тут проверяла свои записи, – она заметно сглотнула, – и обнаружила, что у меня нет информации по мероприятиям на послезавтра. Если по моей вине сорвётся сделка…

– Не сорвётся, – поспешил успокоить свою помощницу. – Этот день никак не связан с контрактом, – глаза Ильиничны заметно округлились. – Послезавтра вы обо всём узнаете.

– Да, но…

– А пока мне бы с одеждой вопрос решить. Иначе с подписанием контракта точно возникнут проблемы.

Ильинична какое‑то время смотрела на меня, потом перевела взгляд сначала на небрежно брошенные на кровати брюки и футболку, потом на сумку, на туфли.

– Сорочку с пуговицами на рукавах брать или вы привезли с собой запонки?

– Нет, запонки я оставил дома, – приятно всё‑таки, что о таких мелочах помнят. Альбина всё время забывала о том, что я терпеть не могу пуговицы на рукавах. – Их тоже придётся купить.

– Хорошо, – коротко кивнула Ильинична. – Я вернусь через час.

За помощницей закрылась дверь, и я вернулся в ванну сменить полотенце на халат. Пока она занимается моим гардеробом, я должен пересмотреть свой план. Обычная тактика с Ильиничной не прокатит. Если я всё ещё хочу её соблазнить, а я этого хочу и даже сильнее, чем когда‑либо, нужно будет действовать мягче, не так прямолинейно. Она не должна ничего заподозрить пока не станет моей. А там я решу, что делать дальше.

В ожидании Ильиничны переговорил по скайпу со своим замом, перекинулся парой слов с Олесей. Она в очередной раз поинтересовалась, что делать с моими помощницами. Завтра должна была выйти на работу Света, а в договоре с Ильиничной был чётко прописан срок – на время отсутствия персонального ассистента. То есть день возвращения из командировки должен был стать её последним рабочим днём. А я до сих пор не мог понять, хочу ли я, чтобы она ушла или чтобы осталась.

В дверь снова постучали. Принесли сделанные Ильиничной покупки. Самой её не было. Её отсутствие расстроило меня больше, чем я ожидал. Неужели я ни на шаг не приблизился к цели, и Ильинична по‑прежнему предпочитает общаться со мной как можно реже.

Занесли последние пакеты, когда она всё‑таки пришла. В руках держала две коробочки.

– Я купила два набора: на завтра и на день подписания контракта, – она говорила с такой уверенностью, будто контракт у нас уже был в кармане. – Вот эти, с ониксом и топазом к светлому костюму. А вот эти продолговатые – к чёрному, на заключительный вечер.

Оставив коробки с запонками на столе, подошла к пакетам. Быстро разделила их на две части. Одна, скорей всего, предназначалась на завтра, другая – для торжественного момента документального скрепления сделки.

– Вы так и не сказали, что собираетесь делать послезавтра, поэтому я не знала, что покупать, – она слегка покачала головой. – Не знаю, какое нижнее бельё и носки вы взяли с собой, подойдут ли они к выбранным костюмам, поэтому, – протянула самый маленький из пакетов, – на всякий случай. Не сейчас, так потом пригодится.

Мне оставалось только молча принять протянутый мне пакет. Только интересно, как она размер белья определила. На глаз?

– И я купила туфли, – однако! – В них вам будет комфортней. Завтра целый день придётся провести на ногах, а эти более лёгкие, дышащие, чем те, в которых прилетели. И отлично подходят к обоим костюмам, – и она довольно улыбнулась. – Только вам придётся сейчас всё это примерить. Нужно убедиться, что костюмы хорошо сидят на вас.

Сидело всё идеально. А значит, для того чтобы что‑то купить мне из одежды, я ей даже не был нужен. Стало немного обидно.

И всё же примерка оказалась приятной. Ильинична в буквальном смысле ходила вокруг меня кругами. Оценивающе разглядывала со всех сторон, поправляла галстук, проводила по плечам, рукавам, лацканам пиджака, распрямляя костюм, помогала с запонками. В итоге два одобрительных кивка я получил. И даже больше.

Ильинична в последний раз кинула на меня критический взгляд. Подошла ближе, практически вплотную. Застегнула верхнюю пуговицу пиджака, провела руками под лацканами, спускаясь по ним. Одёрнула полы пиджака, одобрительно кивнула и положила ладонь мне на грудь поверх галстука.

– Безупречно, – довольно выдохнула она и улыбнулась.

Не знаю, как я так долго смог держать себя в руках. Её оценивающий взгляд пробирал меня насквозь. Возможно, во мне она видела всего лишь манекен в костюме, но я чувствовал себя её добычей, вокруг которой она нарезала круги, то увеличивая, то сужая их. Добычей, которая не желала убегать, а жаждала, когда же её наконец‑то схватят.

Ильинична же медленно ходила вокруг меня и что‑нибудь поправляла. То подтянет манжеты сорочки, чтобы они выглядывали из‑под пиджака на идеальное расстояние. То проведёт рукой по спине, расправляя пиджак, совсем не заботясь о том, что от этого у меня по венам начинает бежать ток.

Она так увлеклась приданию мне безупречного образа, что, уверен, сама не заметила, как её прикосновения ко мне (пусть и через ткань костюма) стали смелее, чаще, дольше. Да, я был её добычей, но и она сама становилась ею.

Ладонь, лёгшая мне на грудь, почти обожгла мою кожу. Сердце колотилось так бешено, что казалось, ещё чуть‑чуть, и оно разорвётся.

– Бельё тоже подошло, – голос прозвучал ниже, чем обычно. Ильинична чуть прищурила глаза, стараясь понять, что за бельё и откуда такая перемена в голосе. – Будете проверять?