Ненавижу
А смотреть было на что. Не знаю, каким спортом он занимается, но сложён он был просто великолепно. Относительно широкие плечи, узкая талия, идеальный пресс. Если судить по тем рельефам, что легко читались под тонкой тканью рубашки.
Неудивительно, что по генеральному сох весь женский персонал фирмы. И тихо завидовал его помощнице, мечтая хоть раз оказаться на её месте. Ну, а если быть точнее, на шефе… или под шефом. Хм… что‑то теперь в ином свете стало видеться мне слово «подшефный».
И вот эта мечта женщин решил исполнить мини‑стриптиз для той, которую совсем недавно так непринуждённо макнул в грязь. Интересно, какой реакции он от меня ждал? Что я начну закатывать глаза, тянуть руки, стонать от возбуждения и облизываться? Ну уж нет! Такого удовольствия я ему точно доставлять не собиралась. Пусть уж лучше считает меня фригидной старухой.
Быть фригидной у меня получалось не очень. Буквально накануне вечером сильные руки Олега касались уже не только моих плеч. И стоило мне только вспомнить о них (да, собственно, одними руками там не обошлось), как моё сердце бешено забилось.
Пришлось срочно искать, на что отвлечься. Ещё не хватало, чтобы Дмитрий Олегович решил, что это я на него так реагирую. Взгляд выхватил золотые запонки с ониксом и бриллиантами. Но надолго задержаться на них не смог, так как в этот самый момент их обладатель повернулся ко мне спиной, чтобы повесить пиджак. Генеральный слегка наклонился, и мой взгляд, упустив из вида запонки, упёрся в крепкие мужские ягодицы.
Я едва сдержала себя. Воспоминания о вечере накрыли меня очередной волной. Уверена, на ягодицах Олега остался не один след от моих ногтей. Сегодня же надо будет это проверить.
Но это вечером. А утром передо мной стояла другая задача. Дмитрий Олегович ни в коем случае не должен был принять мою реакцию на воспоминания об Олеге на свой счёт. А для этого нужно было срочно стать не просто невозмутимой, а предельно хладнокровной.
Я лихорадочно начала копаться в мозгу, чтобы найти то, что быстро приведёт меня в чувства. В итоге откуда‑то из глубин памяти возникли строчки: «Я, Пионер Советского Союза, торжественно клянусь…». Возбуждение как рукой сняло.
И вот сейчас я стою перед великолепной семёркой, и мне нужно быть ослепительно‑привлекательной, а в голове как заведённая пластинка носится «Взвейтесь кострами, синие ночи…». Господин Мейер так неожиданно замер на пороге, что можно было подумать, что я начала петь вслух. Я постаралась расплыться в ещё большей улыбке, если такое вообще возможно.
– Guten Tag! Willkommen! Bitte hier![1] – и приветственно протягиваю руку в сторону зала заседаний.
А этот Мейер стоит и глядит на меня во все глаза. А рядом багровеет Дмитрий Олегович. Ну, всё, думаю, я попала. Неужели перегнула палку? Но я же не в кокошнике с караваем в руках стою. Но тут господин Мейер расплывается в улыбке.
– Oh ja! Guten Tag! Guten Tag![2] – подходит ко мне и целует мою руку. – Wie schön[3]! – всё, что мне остаётся делать – это улыбнуться в ответ. Мимо меня один за другим проходят члены австрийской делегации, приветственно улыбаются мне и кивают, я отвечаю им тем же.
Дмитрий Олегович идёт последним. Поравнявшись со мной, он останавливается на какое‑то мгновение. Ничего так и не сказав мне, заходит в зал, и я закрываю за ним дверь. И снова у меня вырывается вздох облегчения. Как же хорошо, что меня освободили от ведения протокола встречи. Поэтому я подаю знак официантам и возвращаюсь на своё место. Весь оставшийся день прошёл точно по моему плану.
На следующий день тоже всё шло, как было запланировано. Австрийцы подписали с нами контракт. Им вообще всё понравилось: и посещение наших производственных площадей, и экскурсией по городу они остались довольны. И вот уже после обеда, перед тем, как уехать в гостиницу, господин Лойцль склоняется над моим столом.
– Irina, kann ich Sie fragen?[4]
– Ja, Herr Loitzl. Bitte, fragen Sie[5].
– Sind Sie verheiratet?[6] – вот так вопрос! Не удивлюсь, если я покраснела в этот момент.
– Nein[7], – смущённо улыбнулась.
– Es ist gut[8], – похоже, мой ответ его более чем устроил. – Für mich[9], – и я расплылась в ещё большей улыбке. Но тут, как всегда, не вовремя появился мой шеф. Австриец, подмигнув мне, быстро ретировался.
– Ирина Ильинична! – из такого голоса мечи можно ковать. – Вы что, флиртуете с нашими австрийскими друзьями?
– Я? Флиртую? – моё удивление было искренним, я вовсе не ожидала такого интереса к своей скромной персоне. Да я с ними и не общалась даже. – Как можно? В моём‑то возрасте?
И невинным взглядом посмотрела на Дмитрия Олеговича. Как он мог обо мне, толстой сорокалетней бабе такое подумать? Я так и не поняла, что нёс за собой взгляд, которым меня наградил шеф, но он, не сказав ни слова, вышел проводить австрийцев до машин.
Когда Дмитрий Олегович уехал провожать иностранных гостей в аэропорт, я решила попить чаю. По‑моему, всё прошло хорошо, я справилась с возложенной на меня задачей. Довольная собой я стояла возле чайника, когда в приёмную влетела Сусанина и тут же застыла на пороге.
– Ирина Ильинична! – воскликнула она, и теперь уже я застыла с чашкой в руках. Что случилось? – Потрясающе выглядишь!
[1] Добрый день! Добро пожаловать! Прошу сюда! – нем.
[2] О, да! Добрый день! Добрый день! – нем.
[3] Хорошо (прекрасно)! (Второй возможный перевод – Как прекрасна!) – нем.
[4] Ирина, я могу Вас спросить? – нем.
[5] Да, господин Лойцль. Спрашивайте. – нем.
[6] Вы замужем? – нем.
[7] Нет. – нем.
[8] Хорошо. – нем.
[9] Для меня. – нем.
