Неоновый ад

Джек Спенсер выходит из стеклянных дверей главного входа здания «Спенстех» к своему новенькому «Диабло». Как только он увидел на своём счету сумму бонуса за успешный третий квартал, он сразу решил, на что спустит половину, ведь «Диабло» даёт ему ощущение свободы на хайвеях и в пустоши. Пятьсот двадцать лошадиных сил, пять литров, полуавтоматическая коробка передач и спортивный режим, разгоняющий эту красотку до ста двадцати за две и пять секунд. Он заслуживает это ощущение свободы, впахивая по восемнадцать часов в сутки семь дней в неделю. Подконтрольный ему отдел аналитики и оценки рисков тщательно готовил документы к новому совместному проекту четырёх корпораций, права на ошибку у Джека нет и не было. Его команда изучила несколько сотен интервью, загружала ответы в систему, анализировала, перепроверяла, загружала ещё раз. Замкнутый круг, из которого нельзя вырваться, ведь слишком многое стоит на кону, начиная от уже потраченных бюджетных средств, заканчивая личной репутацией корпората. Сын президента «Спенстех» Ричарда Спенсера не имеет права на ошибку ни при каком раскладе, не имеет права ударить в грязь лицом в глазах сотрудников компании и тем более в глазах президентов корпораций‑партнёров.

Со стороны пустыни в лицо Джеку дует сильный холодный ветер. Спенсер поднимает воротник пальто, командует внутренним голосом вывести перед глазными имплантами прогноз погоды на ночь. Прогноз не радует – метео‑корпорация «Денвер» объявила о песчаной буре в тридцати милях от Ампир‑сити с вероятностью девяносто семь процентов.

– Чёрт, – тихо ругается Джек, – гонки, видимо, не будет.

Ему тридцать семь, строен, высок, а стимуляторы мышечной ткани, произведённые родной «Спенстех», держат его тело в отличной форме.

На стоянке перед башней корпорации припарковано два автомобиля, помимо новенького чёрного «Диабло» с синими неоновыми полосами по бокам.

– Стаут и Герман, – идентифицирует владельцев автомобилей Спенсер.

Где‑то слева эхом доносится шум полицейской сирены. Над головой волной проносится звук турбины одного из сотен городских летательных аппаратов. Из незаметных невооружённому глазу динамиков, вмонтированных в стены зданий по всему городу, звучит женский металлический голос:

– Доброй ночи, Ампир‑сити. Местное время – ноль часов семь минут. Температура – шестнадцать градусов по Цельсию, шестьдесят – по Фаренгейту.

После небольшой паузы голос повторяет фразу на японском и русском языках.

Джек достаёт полупрозрачный смартфон из кармана пиджака, в записной книжке ищет контакт Рона Майерса. Отыскав его среди десятков других, нажимает вызов.

– Джеки! – отвечает слегка подвыпивший голос. – Наверняка уже слышал о буре.

– Да, Ронни, всё отменяется?

– Ты готов рискнуть новёхонькой тачкой? Не, братан, не сегодня. Ты меня знаешь, я уважаю матушку‑природу, не хочу испытывать её терпение. Устроим покатушки на следующей неделе, а? Ставки зафиксируем, а с меня бонус за перенос гонки.

– Чёрт, Ронни, я должен лететь в Японию на следующей неделе. Да ладно тебе, сколько раз ошибались «Денвер» в прогнозах? Потому не поглощаем бездарей. Чёрная дыра расходов с их устаревшими спутниками.

– Прости, мужик, – Рон повышает голос, перекрикивая мощный бит громкой электронной музыки на фоне. – Приедешь, и всё сделаем в лучшем виде. А может, ты и не поедешь никуда? Решим. Мне самому не терпится проверить мотор твоей новой красотки.

– Ладно, уговорил.

– Приезжай в «Акварель»! Здесь сегодня людно, Эль Мартинес играет новый сет. Первый раунд выпивки с меня.

– У тебя это явно не первый раунд, Ронни, – подкалывает приятеля Спенсер.

– Это верно. Тем не менее. Проходку организую. Музыка, натуральное игристое, девочки и пластинки. Угощу тебя.

– Я подумаю, Ронни. На связи.

– Бывай, братан.

Рон отключается. Джек остаётся наедине с новым автомобилем и звуками мегаполиса, неудовлетворённый тем, что его план порушила чёртова буря. Он скидывает плащ на заднее сиденье «Диабло», поправляет растрёпанные ветром чёрные волосы, садится за штурвал автомобиля.

– Что ж, – сверкает белыми зубами Спенсер. – Мы всё равно можем проверить тебя на прочность, а, красотка?

Мотор завывает по лёгкому прикосновению к сенсору старта двигателя на приборной панели. Ксеноновые фары голубоватого оттенка светят на стену небоскрёба «Спенстех», Джек читает начало фразы, выведенной ярко‑жёлтой краской: «Если есть рай…» Думает, что неплохо бы отделу клининга оттереть выходку чёртовых панков‑антикорпоратов. «Диабло» плавно сдаёт назад, вывернув колёса вправо, выезжает с парковочного места. Как только открывается шлагбаум, Джек вжимает педаль газа и по прямой мчит к выезду с парковки, оставив за собой столб пыли, моментально сдутый холодным ветром пустыни.

 

2

Он выезжает на Брэгг‑авеню, оставив позади небоскрёбы делового центра, пейзаж постепенно меняется на менее фешенебельный. Высокие прямоугольные жилые колодцы с выцветшими на солнце фасадами и коридорами между башнями с замызганными стёклами, под которыми разноцветным неоном горят вывески одноэтажных ресторанчиков, магазинчиков и клубов. Джек едет сто – сто двадцать, игнорируя красный свет продолговатых светофоров, ловко маневрирует между автомобилями. Голосовой командой он приказывает аудиосистеме «Диабло» включить рок‑бэнд из далёкого прошлого, который своими музыкальными рифами и криком электрогитары взывает из самого нутра лёгкое ощущение эйфории, проходящей током по нейронным имплантам корпората.

С Брэгг‑авеню он резко поворачивает на бульвар Коллинз, приятный старый район города, где жители вместо бесконечных переходов между колодцами‑зданиями и верхних уровней жилых башен видят небо. Стоимость земли на бульваре Коллинз, как и во всём Нью‑Лэнгли, давно перевалила за приемлемые значения для среднего класса, что и не мудрено: с этого района начинался Ампир‑сити. Именно здесь в 1984‑м году дед Джека Спенсера заложил фундамент первых жилых домов для работников «Спенстех», а уже через год этой территории был присвоен статус независимого города. Образованный сразу после окончания гражданской войны, Ампир‑сити начинается здесь, среди немногочисленных платанов, посреди пустыни на границе штатов Невада и Калифорния. Джек чувствует уникальную связь с Нью‑Лэнгли, хоть никогда и не жил в этом районе. Наследие семьи Спенсер здесь ощущается особенно.

Далее он следует на Хауэр‑драйв. Жилые башни и небоскрёбы корпораций образовали единый ансамбль позади, переливаясь красным, жёлтым, голубым, синим, оранжевым неоном. Над городом нависает туманная дымка, то ли от надвигающейся бури, то ли от осадков, которые корпорация «Денвер» предсказала с вероятностью шестьдесят два процента. Хауэр‑драйв открывает границу в Мид‑Эйкрэйд, район, куда не стоит заезжать на «Диабло», особенно ночью.