Неясные часы

«Какая замечательная компания, – улыбнулась я. – Было бы здорово оказаться в ней». Мне всегда нравились подобные фотографии, вроде тех, что делали когда‑то Бахрушин, Наппельбаум или Эберлинг. Их снимки отличает какая‑то особая притягательность.

Я вернулась к кровати, легла и выключила свет. «Спать сегодня, наверное, буду без задних ног», – подумала я, закрывая глаза.

Действительно, сон пришел ко мне сразу. Сначала мне снились липовые аллеи, поляны с красивыми, просто сказочными цветами, вроде тех, что встречаются в моем любимом мультфильме «Тайна третьей планеты». Затем я увидела кусты сочной зелени, возле которой стояли какие‑то мужчины и о чем‑то оживленно разговаривали. Одеты они были так, как одевались в начале прошлого века. Подстегиваемая любопытством, я медленно подошла к ним. Они стояли полукругом и смотрели на то, что лежало перед ними на траве. Слева от них суетился фотограф с громоздким фотоаппаратом на треноге. Время от времени раздавались вспышки. Я встала на цыпочки, заглянула через чье‑то плечо и…вскрикнула. Там, на траве, лежала я, вернее, мое тело. Причем я сразу же поняла, что мертва, так как из моей груди торчала длинная рукоятка ножа, а в левом уголке рта застыла струйка крови. «Труп молодой женщины, – неожиданно громко прозвучал над моим ухом незнакомый мужской голос, – смерть наступила от удара ножом в сердце». Мне стало дурно, все поплыло у меня перед глазами, и я, падая в темноту, проснулась.

Сердце мое бешено колотилось. Мне не хватало воздуха, хотя окно в комнате было открыто. Я выскочила на балкон и сделала несколько глубоких вздохов. Что это? Предупреждение? Но о чем? Я вспомнила, как несколько лет тому назад уехала в отпуск и как через три дня мне приснились родители. «Все. Пора домой», – ласковым голосом произнесла мама, на что я возмущенно ответила: «Как домой? Да ведь я только приехала. Не вы ли сами уговорили меня поехать отдохнуть, утверждая, что каждую книгу я пишу, как последнюю?». «Пора, пора», – повторил отец. На следующий день мне позвонила сестра и сообщила, что родители попали в автокатастрофу.

Утренняя прогулка по набережной и осмотр собора конца девятнадцатого века постепенно изгладили из моей памяти ночной кошмар, так что на встречу с владельцем коллекции я пришла в приподнятом настроении. Я ожидала увидеть пожилого человека, какими обычно и бывают серьезные коллекционеры и собиратели, но меня встретил еще довольно молодой мужчина, лет тридцати пяти, невысокого роста, с весьма привлекательной внешностью.

– Вообще‑то к этой коллекции я не имею никакого отношения, – улыбнувшись, сказал он, выслушав мои восторженные восклицания по поводу его благородного поступка. – Ее собрал мой родственник. Он умер прошлым летом. Прямых наследников после него не осталось, а я не слишком силен в этой теме. К тому же собираюсь в самое ближайшее время уехать в другую страну.

– Вы намерены эмигрировать? – спросила я.

Он снова улыбнулся:

– Моя вторая половина, с которой я хочу соединить свою жизнь, итальянка.

– Это другое дело, – засмеялась я. – Надеюсь, ваша избранница по достоинству оценит ваш поступок. Простите, а кто вы по профессии?

– Психолог.

– Неужели люди, живущие в таком райском месте, нуждаются в психологах? – не удержалась от легкой насмешки я. – Мне кажется, здесь уже сама атмосфера лечит. Один воздух чего стоит.

– Да, наверное, это кажется странным и нелепым, – ответил он, – но, поверьте, местным жителям психологическая помощь так же необходима, как и обитателям мегаполисов. Только представьте, в летний сезон количество людей в нашем городе увеличивается в несколько раз. Толпы народа заполоняют улицы и переулки. Местные жители, чтобы заработать, сдают каждый угол, даже сарай. Это касается и тех, кто живет в квартирах. Нередко хозяевам приходится спать на лоджии, так как комнаты заняты постояльцами. Не всегда человеческая психика способна выдержать подобные обстоятельства.

Да, его объяснения прозвучали убедительно, так что мне оставалось только принести извинения за свой насмешливый тон. Простившись с психологом, я еще долго гуляла по городу и поздно вечером вернулась в свой номер. «Надеюсь, эта ночь пройдет без кошмаров», – подумала я, закрывая глаза, но мои надежды не оправдались.

Во сне я увидела длинный светлый коридор, в который выходило множество одинаковых деревянных дверей. Я брела по этому коридору, пока не дошла до последней двери. Потянув на себя ручку, я оказалась в ванной комнате. В ней стояла белоснежная ванна на изогнутых ножках, наполненная чистой водой. Подобрав полу кружевной ночной рубашки, в которую я была одета, я осторожно ступила одной ногой в воду, потом другой, а затем опустилась в нее полностью. Блаженное состояние постепенно охватило меня. Я лежала в ванне и время от времени перебирала руками воду, как вдруг напротив меня возникло белое лицо с темными, невероятно огромными зрачками и ярко‑красными губами. От неожиданности я уставилась на это лицо, пока не поняла, что это эластичная белая маска с прорезями для глаз и рта. И тут меня охватил страх. Я настолько оцепенела, что была не в состоянии издать ни единого звука, пока тот, кто прятался под маской, не улыбнулся мне зловещей улыбкой и не схватил руками мои лодыжки. Я обратила внимание на ногти, выкрашенные красным лаком. Маска перехватила мой взгляд, снова улыбнулась и резко дернула на себя мои ноги. Я с головой погрузилась в воду. Я пыталась вырваться, но у меня ничего не получалось, и я начала захлебываться. «Причина смерти – утопление», – внезапно произнес чей‑то незнакомый мужской голос мне в ухо. Я прерывисто вздохнула и… проснулась.

Сердце опять было готово выскочить из груди. Я встала с кровати, подошла к окну и простояла возле него, пока не рассвело. Мне еще никогда не снились такие жуткие кошмары. «Неужели это реакция моего организма на акклиматизацию?» – подумала я, вглядываясь в синеву моря. Утро обещало чудесный день.

– Ну вот и погода устанавливается, – сказала хозяйка гостиницы, когда я спустилась вниз, чтобы выпить чашку кофе в кафе, расположенном на первом этаже. – Сегодня уже можно смело отправляться на пляж.

Но я отправилась не на пляж, а в музей, где и провела почти целый день, изучая коллекцию гемм и восхищаясь красотой тех предметов, что ее составляли. Это занятие постепенно сгладило тяжесть моего ночного кошмара. Укладываясь спать, я старалась ничего себе не желать, а только вновь и вновь вспоминала те превосходные камеи, что наиболее впечатлили меня. «Они побеждают столетья», – вспомнила я, засыпая, слова Рейнака[1]1 о геммах.

На третью ночь я увидела себя в комнате, обставленной мебелью в стиле эпохи Людовика Пятнадцатого. Одетая в длинный розовый пеньюар с широкими рукавами, я сидела за круглым столиком и раскладывала пасьянс. Неожиданно по моей спине пробежал легкий холодок. Я обернулась в сторону окна, которое было чуть приоткрыто, но увидела лишь, как едва колыхнулись легкие полупрозрачные шторы. Я вновь вернулась к картам, как вдруг мою шею обхватило что‑то похожее на веревку и начало медленно сдавливать горло. Мне стало нечем дышать, глаза мои закатились. Я чувствовала, что теряю сознание. Перед тем, как окончательно погрузиться в темноту, я услышала, как кто‑то громко произнес: «Асфиксия». Через некоторое время темнота стала рассеиваться, и первое, что я увидела, было мое тело, которое висело прямо над столом с завершенным пасьянсом, а рядом со столом стояли мужчины, одетые в кожаные тужурки и галифе, заправленные в сапоги. Все они с любопытством смотрели на меня, точнее, на мое тело.

[1] ¹ Саломон Рейнак (1858 – 1932) – французский археолог.