Ничего cвятого

– Нас разъедает болезнь. Как дьявольская чума, она захватывает все тело, оставляя после себя лишь смерть и разложение. Она поразила все страны христианского мира, с каждым днем подчиняя себе новые души. И только признав всю опасность недуга, можно надеяться на исцеление. Исцеление христианского мира, а не поврежденных умов. Они под властью болезни, под властью Сатаны. Они уже мертвы. А как поступают с мертвыми, чьи тела поразила чума? Огонь, – священник сделал паузу, давая слову повиснуть в воздухе, после чего повторил: – Огонь – вот то лекарство, способное остановить чуму.

– И мы того же мнения! – кардинал Караффа повернулся к римскому епископу.

– То есть… – Папа вновь прикрыл глаза. Из его горла вырвался тяжелый хрип – понтифик был болен, и болен давно, но в последние недели недуг стал серьезно прогрессировать, потому Педро Николас и выбрал сравнение ереси с болезнью. Актуально, так сказать. – Вы… – он вновь закашлялся. – Вы предлагаете освободить тюрьмы с помощью костров?

– Верно, – подтвердил магистр Ордена Тамплиеров. – Сейчас не та ситуация, когда нужно проявлять христианское милосердие. Речь идет о выживании Церкви и христианского мира. Если мы выпустим сотню тысяч еретиков на свободу, единой Церкви с большой вероятностью придет конец, как и миллионам совращенных с истинного пути душ. Такой вариант, конечно же, неприемлем. Ведь именно Церковь отвечает перед Господом за души верных. Содержать же всех еретиков в тюрьмах до их смерти мы не можем. Остается один и наиболее правильный вариант…

– Костер? – казалось, понтифик даже вздрогнул.

Магистр безразлично пожал плечами.

– Так мы сумеем решить сразу две задачи: излечим христианский мир от пагубной волны ереси и спасем души самих еретиков.

– Но… это же более ста тысяч человек… – Папа в очередном приступе кашля закачал головой. – Я не могу пойти на столь чудовищный акт… Сто тысяч костров… Боже…

– Нужно думать не о сотне тысяч костров, а о сотне тысяч спасенных душ еретиков, чьи тела пройдут через очистительный огонь! – кардинал Караффа подался вперед. – У нас нет иного выхода, Ваше Святейшество! На одной чаше весов спасение Церкви и миллионов вверенных нам душ, а на другой тела отступников. Разве выбор не очевиден?

– Для меня нет… – Лицо Папы стало бледным. По лбу стекали крупные капли пота. – Христос сказал, что врата ада не одолеют Церковь, и у нас нет причины не верить Его словам. Если же мы отправим сотни тысяч людей на костер… – Понтифик покачал головой. – Как вообще подобная идея могла прийти в голову? – Уже почти потухшим взором римский епископ посмотрел на присутствующих. – Я не пойду на такой чудовищный шаг!

– Очень жаль, Святой отец! – Магистр Ордена Тамплиеров поднялся на ноги, после чего бросил взгляд на сидящих сбоку кардинала Караффу и священника‑инквизитора Педро Николаса. И тот и другой кивнули. Магистр, схватив одну из подушек, лежащих на кресле, метнулся к понтифику. Тот не успел даже вскрикнуть, как храмовник закрыл его лицо подушкой, перекрывая доступ к кислороду. Сквозь плотную материю слышались стоны, кашель и хрип, однако у Папы не было достаточно сил, чтобы бороться со стремительно надвигающейся смертью. Спустя минуту тело содрогнулось в предсмертных конвульсиях, а еще через минуту магистр отнял подушку от лица епископа.

– Наши души будут гореть в аду! – Педро поднялся на ноги, подходя к мертвому наместнику Петра. – Однако… – он встал на колено, целуя перстень Папы. – Что есть наши души по сравнению со всем Телом Христовым? – Педро посмотрел на мрачных братьев. – Мы сделали верный выбор, пожертвовав своей вечностью ради спасения единой Церкви и католической веры. Папа, – инквизитор указал на мертвое тело, – будет в раю, а мы сохраним единство Церкви и очистим ее от скверны. Цена же за все – лишь три жалкие души. Хороший расклад, не находите?

Кардинал Караффа криво улыбнулся:

– Быть может, ты сделаешь несколько иной вывод, когда увидишь адское пламя?

– Возможно, – Педро неопределенно передернул плечами. – Я все же надеюсь, что мысль о том благе, ради которого мы пошли на столь ужасное, даже, не побоюсь этого слова, дьявольское, преступление, даст нам силы выдержать наказание. Касаемо наших дальнейших действий, – инквизитор посмотрел на кардинала, – на конклаве вас изберут Папой, после чего мы приступим к выжиганию ереси с христианских земель…

 

Год 1545

Женева

Площадь перед кафедральным собором Святого Петра

Стоял поистине прекрасный день. И дело даже не в голубом небе, ярком солнце и теплом ветерке – все эти вещи, несомненно, благодать Господня, но Педро обычно не обращал внимания на подобную ерунду. Нет, прекрасен он совершенно по другой причине – сегодня они ставят жирную точку в так называемой Реформации, а на деле стремительном потоке ереси, какую Церковь не видела со дня своего основания. Поток удалось остановить еще два года назад, сегодня же они закроют последнюю прореху.

Педро с удовольствием глянул вправо, где трое человек, привязанных к каменным столбам, извивались в тщетной попытке освободиться от железных цепей. Три, пожалуй, главных врага Церкви. Монахи в черных одеяниях заканчивали укладку хвороста, а секретарь Конгрегации дочитывал приговор:

– …на основании разбирательств Святого суда вы, Жан Кальвин, бесспорно и несомненно, обвиняетесь в убийстве Мигеля Сервета, который, хоть и был таким же еретиком, однако, будучи подданным испанской короны и Католической Церкви, должен был предстать за свои грехи перед Святой Инквизицией. Не имея никакого на то права от Господа, вы устроили самосуд, нарушив пятую заповедь («не убей»).

По всем вышеперечисленным причинам Святой суд объявляет вас, Жан Кальвин, Мартин Лютер и Филипп Шварцерд (Меланхтон), виновными во всех названных преступлениях.

На основании разбирательств Святого Церковного суда называем, провозглашаем, осуждаем, объявляем вас, Жан Кальвин, Мартин Лютер и Филипп Шварцерд (Меланхтон), нераскаянными, упорными и непреклонными еретиками, состоящими в договоре и на службе у Сатаны, замышляющими жуткие бесовские злодеяния. Посему вы подлежите всем осуждениям Церкви и карам согласно канонам. Святой Церковный суд, со всем вниманием рассмотрев пункты обвинения и доказательства, представленные ему, признал вас, Жан Кальвин, Мартин Лютер и Филипп Шварцерд (Меланхтон), виновными во всех названных преступлениях. Настоящим приговором вы будете переданы наиболее достойному и справедливому воздаянию в соответствии с установлениями церковного закона, который был, есть и будет един для всей Святой Церкви.

Ты, Жан Кальвин, будешь отлучен от нашей святой и непорочной Церкви, милосердия которой ты оказался недостоин. Твое тело, созданное в качестве Храма Духа Святого и используемое совсем иными силами, будет сожжено, а прах переработан вместе с другими городскими отходами. Таков честный и справедливый приговор Святого Церковного суда и всей Католической Церкви.

Ты, Мартин Лютер, уже отлученный от нашей святой и непорочной Церкви и не пожелавший принести достойный плод покаяния, несмотря на все увещевания и молитвы, будешь предан огню, дабы через очистительное пламя была спасена твою бессмертная душа. Таков честный и справедливый приговор Святого Церковного суда и всей Католической Церкви.