Область тьмы

Трель мобильного телефона разорвала напряженную тишину. Эмма, услышав звук смартфона, схватилась за него как за спасательный круг и убежала в другую комнату игнорируя всех и вся.

– Гребаный социопат! Что ты ей наговорил??? – Эстер пнула длинные ноги Адама и те безвольно свались с газетного стола.

– Ну чего злишься? – Адам лишь улыбнулся, смотря на Эстер как на неразумного ребенка.

– Со мной такие «штучки» не работают, что ты здесь делаешь? – Эстер сложила руки на груди.

– С твоей «Подружкой». – Адам особенно выделил это слово. – Я был очень мил, возможно даже слишком. – Парень задумчиво почесал подбородок, осмотрел Эстер сверху вниз и игриво подмигнул.

– Ты всегда не умел общаться с людьми.

– Не могу сказать, что меня это тяготит. – Адам рассмеялся и его мягкий смех, словно обволакивал каждую клетку тела. Эстер поморщилась, совсем не женственно приземлилась рядом с парнем и устало произнесла:

– Как ты здесь оказался?

– Помогаю другу в одном деле. – Адам ответил предельно серьезно.

– Вот так совпадение. – Эстер развела руками.

– Я планировал тебя найти, но чуть позже… Как видишь судьба свела нас раньше.

– О‑о‑о‑о избавь меня от этого. – Эстер подскочила как ошпаренная.

– Ладно понял. – Адам двинулся к выходу.

Эстер в шоке, он уходит, словно ему безразлично, да и ей по большому счету плевать! Ведь так? Она сверлила взглядом широкую спину. Адам замер в дверях, с лукавой полуулыбкой повернулся:

– Живу через три номера, будешь в настроении заходи. Поговорим, все обсудим. Сейчас можно бы продолжать быть гордой и гнуть свою линию, но Эстер совсем растерялась и только тихо ответила:

– Посмотрим…

– Вот и умница. – Адам скрылся за дверью бесшумно захлопнув ее. Девушка схватилась за горящее лицо, только теперь она почувствовала в ногах слабость, а в руках пронизывающую дрожь.

 

Глава 14

 

Девять лет назад.

Эстер лежит на больничной койке в палате, бездыханная и без сознания, грудь поднимается и опускается с регулярным ритмом, указывая на то, что сердце Эстер еще билось, но лицо безжизненное, словно изваяние из мрамора.

В комнате царит тишина, нарушаемая только ровным писком приборов, которые контролируют жизненные функции. Свет из окна беспощадно падает на бледное лицо девушки, заставляя кожу блестеть легким мерцанием. Поверх тела лежит одеяло, которое плотно закутано вокруг нее, словно укрывая от мира за пределами. Волосы, растрепанные и неровные, лежат на подушке вокруг головы, словно неконтролируемые линии на холсте. Она выглядит так беззащитно и одиноко. Но все же, в ней есть какая‑то таинственная красота, которая выражается в безмятежном, почти ангельском лице. Эстер словно спящая красавица, которую никто не может разбудить. Вокруг стоят медицинские аппараты, которые мерили пульс и давление, пытаясь вернуть к жизни. Но все, что они могли сделать, это поддерживать функции тела и ждать, когда Эстер проснется.

Мадлен сидит рядом, держа за руку дочь и безэмоционально считая падающие капли в капельнице. Воспаление легких после ночи в сыром подвале сказалось трагично. Больничная палата окружена мрачными стенами, отделанными в темных оттенках. Окна, просвечивающие мерцанием зари, выходят на улицу, где непрерывно мелькают огни мимо ходящих автомобилей. На стенах висят картины с изображением природы и пейзажей. На полу лежит чистый ковер. В углу стоит комод, на котором расположены медицинские принадлежности. Над кроватью висит лампа, освещающая палату мягким светом.

– С полицией уладил, через Теренса. – Отец зашел в палату.

– Джеффри, мы больные уроды. – Мадлен закусила губу сдерживая слезы.

– Как очнется, договорись о том, чтобы рот держала на замке. – Холодно отрезал Джеффри, смотря на Мадлен с нескрываемым презрением.

– Моя бедная девочка, уж лучше бы ей не просыпаться. – Мадлен убрала темную прядь волос с лица дочери.

– Я не без труда отвел всякие подозрения, но твоя рана на голове и царапины все усложнили. – Джеффри словно обвинял в этом Мадлен, хотя именно он сподвигал жену на подобные поступки.

– Если что, я у друзей. – Джеффри по большому счету плевать, единственное что его волновало в это возможная ответственность за случившееся. Потому он сочинил байку, о том, как: «его дочь, среди ночи явилась избитая и вся в синяках, напала на свою мать в паническом припадке, а после заперлась в комнате. Вскоре после мучительной лихорадки и вовсе потеряла сознание». Джеффри поспешно ретировался, даже не думая, как‑то поддержать жену, хотя и видел, что Мадлен балансирует на грани. Женщина тихо ненавидела себя, она любила дочь. Пускай и этот нежеланный ребенок от другого мужчины принес не мало проблем.

В изношенном образе Мадлен, как и прежде проглядывались проблески былой красоты, но что теперь осталось и осталось ли? Ее дочь, так похожа на НЕГО! Мадлен иногда страшно от осознания этого факта.

– Твой папаша был настоящим ублюдком! – Горькие слезы покатились по щекам Мадлен, но Эстер ничего не слышала и тем более не знала.

Мадлен любила дочь, правда любила, но стоило той просмотреть на мать или улыбнуться, Мадлен видела ЕГО!!! Зеленые, холодные, безжалостные глаза. Она приучала дочь смотреть в пол, не улыбаться быть покорной, но в тот роковой вечер, Эстер стала живым воплощением своего отца. Это тяжело. То, что он делал, кем он был! – Мадлен выдохнула.

В сотый раз она дала себе обещание не обижать дочь, любить, по‑настоящему. Но всякий раз происходило нечто подобное. Только вера в бога не дала Мадлен окончательно впасть в безумие. Многие свои грехи она оправдывала, верой. И в этом женщина слепа. Джеффри стабильный и достойный, да он не идеален, но и она не предел совершенства. Так себя успокаивала Мадлен. Злость, бессилие, которое граничит с безумием и рядом живое напоминание о никчемности. Мадлен заботливо и нежно поглаживала темные волосы Эстер. Решив для себя нечто ужасное, она аккуратно вытащила подушку из‑под головы дочери и было уже собралась перекрыть той дыхание.

«Ей не будет больно, она просто уснет» – думала Мадлен, глаза полыхали безумием, тонкие губы плотно сжаты. Вот еще мгновение и подушка летит в сторону. Мадлен разразилась громкими рыданиями и упала на колени, дергая на голове седые волосы, скулила и буквально рычала, брызгая слюной. Ее тело казалось испепеляющимся от внутреннего пламени, которое она не могла погасить. Женщина кричала и плакала, просила кого‑то о помощи, но ее приглушенные крики звучали исключительно безумно и бессмысленно. Водянистые глаза полны слез, но в то же время, безжизненные и наполненные до дна страхом. Она не могла сдержать эмоции, ее внутренний мир разрушен до основания, и это уже казалось гранью безумия.