Одиссей в бинарном мире

Уж лучше бы я плотно позавтракал!

В туннеле, ведущем к автомагистрали, машины столпились, как коровы у кормушки на ферме, отчего я почувствовал себя еще более дискомфортно. Я не капризный и не страдаю клаустрофобией. По‑моему, «осторожность» было бы здесь более подходящим объяснением.

Из‑за серого бетонного свода над головой вместо неба я почувствовал противное головокружение, мешавшее мне сосредоточиться на дороге.

К счастью, в конце туннеля уже забрезжил свет, и вместе с ним сразу появились спокойствие и уверенность. Но вдруг синий пикап неожиданно подрезал меня.

– Чертов кретин! Смотри, куда прешь! – взорвался я, резко нажав на тормоза. – Дебил!

Ты только посмотри на это жалкое подобие машины! Воплощение нерадивого водителя!

Внезапный шок от произошедшего будто током пронзил ноги. Удар за ударом, каждый раз все тяжелее… Как будто я повис на электрическом ограждении для крупного рогатого скота; от очередного прострела в правую ногу я непроизвольно нажал педаль газа; мотор взревел, бешено разгоняя машину. Мое сердцебиение росло с каждой милей, добавленной на спидометре. Шестьдесят, шестьдесят пять.

– Давай! – умолял я, пытаясь восстановить контроль над своей ногой.

Семьдесят пять.

– Давай!

Я крепко схватился за ногу правой рукой, пытаясь приподнять ее, а левой все еще держась за руль. Мне никак не удавалось оторвать бесчувственную ногу от педали газа, но я умудрялся лавировать в интенсивном потоке, чудом обгоняя машины. Все полосы были заняты, а стрелка на спидометре показывала уже девяносто. Но в какое‑то мгновение появилось лазурное небо, и солнце на секунду ослепило меня. Слава богу! Мерзкое онемение в ноге ослабло, и я вновь обрел контроль над происходящим. Воспользовавшись этим моментом (пока не наступила следующая волна судороги), я успел перестроиться и съехать на обочину дороги; машину трясло, колеса скользили по грязи, и я едва справлялся с управлением, пока она полностью не остановилась.

Словно тряпичная кукла, я неподвижно смотрел перед собой, ничего при этом не чувствуя… Возможно, потому что мой разум все еще пытался осмыслить произошедшее, но без особого результата.

Казалось, меня и не существует. Ощущение было неплохое: эдакое спокойствие небытия – пустота, занявшая мое место.

Не могу сказать, сколько времени прошло, прежде чем я начал медленно приходить в себя. Резкий стук в окно вывел меня из оцепенения.

Я ошалело мотнул головой, как лабрадор, стряхивающий воду с мокрой шерсти.

Почему рядом стоит человек? Я таращился, как оказалось, на офицера полиции. Это был мужчина средних лет, похоже, ближневосточного происхождения, и я отчетливо разглядел имя на его жетоне – «А. Рахмани». Недоуменную улыбку на его лице можно было истолковать как вопрос «Как вы здесь оказались?».

На самом деле – неплохой вопрос.

Мои руки дрожали, когда я пытался опустить стекло: это зашкаливающий кортизол все еще гулял по моим венам!

– Ты в порядке, сынок? – вежливо спросил офицер. – Похоже, неполадки с машиной?

– Похоже… да.

– Можешь выйти?

– Да, конечно. Подождите минутку.

Черт… почему мои ноги неподвижны? От страхa или стресса?

Я ущипнул себя за бедро, но ничего не почувствовал.

Почему я ничего не чувствую? Скорее всего, это из‑за плотной ткани на брюках.

– Все в порядке, сынок? – повторил офицер обеспокоенным голосом, заглядывая в окно.

– Не могу, – прошептал я. – Не могу пошевелить ногами!

Уже знакомая тревога вновь нарастала во мне, заставляя учащенно дышать.

– Эй, успокойся. – Полицейский положил руку мне на плечо, но неожиданный физический контакт привел меня в еще более паническое состояние.

– Если хочешь, мы отвезем тебя в больницу.

Я посмотрел на него пустым, отсутствующим взглядом.

– Ты меня слышишь?

– Да… Я… я… был бы признателен.

– Ты не возражаешь, если я поведу твою машину?

– Нет. Было бы неплохо.

– Подожди, я скоро вернусь.

Он пошел к патрульной машине и стал что‑то обсуждать с другим молодым офицером.

Я, конечно, не мог слышать, о чем они говорили, и не понимал, почему они внимательно поглядывали в мою сторону. Но, похоже, полицейские вскоре договорились и теперь направлялись ко мне.

– Ну вот, Саймон и я поможем тебе пересесть на пассажирское сиденье, – сказал старший офицер.

– Да, спасибо, – согласился я, открывая дверь; затем наклонился вперед и обхватил руками их шеи: – Давайте попробуем.

– Адиль, держишь?

– Да, готов.

– Ну, на счет три. Один, два…

Я чувствовал себя бессильным и жалким. Когда они переносили меня на пассажирское кресло, мои ноги волочились по земле.

– Вот и все. Тебе так удобно? – пропыхтел Рахмани с улыбкой.

Я вяло кивнул, затаскивая свои непослушные ноги вовнутрь салона. Тем временем полицейские внимательно осматривали мою машину.

– Думаешь, она заведется? – слышался приглушенный голос Саймона.

– Есть только один способ узнать, – ответил Адиль.

– Ну, не знаю, может, вызвать эвакуатор? – рассуждал Саймон.

– У парня был тяжелый день. Кроме того, я не вижу никаких повреждений, кроме грязи. Все. Я поехал, – сказал его старший коллега, садясь в мою машину.

Двигатель запустился с легким урчанием.

– Она великолепна! – Адиль одобрительно кивнул из окна своему напарнику, немного газуя и давая задний ход, чтобы выехать с обочины.

– Может, все‑таки надо ее вытянуть?

– Подожди ты со своим тросом, эта красавица сама справится!

Удача была на стороне «красавицы».