Однажды над городом. Роман

Строй распался, и Ариф ринулся к наставнику. К Звягинцеву подошёл ещё один боец – молоденький парень с веснушчатым лицом и с очень короткой стрижкой, настолько короткой, что была видна розовая кожа головы. Глаза парня беспричинно светились радостью и задором. Он был курносым, и временами под его щёчками разбегались две игривые ямочки.

Звягинцев вошёл в офицерскую комнату и сел за свой стол.

– Значится так! С сегодняшнего дня вы оба будете составлять боевой расчёт. Под вашу ответственность передается спаренный пулемёт «Максим». Знаю, что по нормам обслуживать орудие положено троим бойцам, но людей у меня пока нет, будете вдвоем управляться. Это всё, что вам надо знать. Знакомьтесь.

Бойцы переглянулись.

– Меня зовут Ариф! – Ахмедов первым протянул руку.

– А я Антон, – у Синицына тут же заблестели глаза, и те удивительные ямочки пришли в движение.

– Держи, – Звягинцев протянул Антону лист бумаги. – Это бумаги на пулемёт, ты старший. И учти, Синицын, Ахмедов не меньше твоего знает свое дело и стреляет не хуже, я его учил. Ну всё, думаю, поладите, вам скоро выезжать. Сегодня новый расчёт создаем, работы невпроворот… Теперь идите на склад принимать орудие, а после выедем на новый пост.

 

Железные ворота дома офицеров с шумом распахнулись.

Грузовая полуторка, силясь, выехала из ворот. Ариф сидел рядом с Антоном. Напротив были двое бойцов из их же роты – Звягинцев взял их на подмогу.

На деревянном полу на ветоши лежал спаренный зенитный пулемёт. Рядом стояла станина пулемёта, удерживаемая Арифом. Под ногами Антона были уложены патроны в ящиках и машинка для заправки патронов.

– Откуда родом, Антон? – улыбаясь, спросил Ариф.

– Из Питера, то есть из Ленинграда, – с радостью ответил Синицын. – А ты местный?

– Да, из Баку, – гордо ответил бакинец. – Смотри, дождь пошел, – слегка подняв брезентовый тент машины, заметил Ариф.

– Могу одолжить свой плащ‑палатку, – учтиво предложил Антон. – Мы в Питере к дождям привыкшие.

– Спасибо, я тоже прихватил свой… – Ариф не успел ответить, и чуть было не скатился со скамейки полуторки. Машина резко затормозила. – Неужели приехали и так быстро?! – удивился Ахмедов.

– Выгружаемся, бойцы, – извне машины послышался голос старшего лейтенанта.

Ариф, улыбаясь, первым откинул брезентовый тент машины и тут же опустил жесткий брезент. Он вдруг осознал, что машина въехала в его собственный двор.

– Ну что, Ахмедов?! Почему мешкаешь? – крикнул Звягинцев. – Спрыгивайте, не тяните время, до вечера должны управиться. А тут ещё дождь зарядил: льёт как из ведра.

Ариф тянул время, не решался выглянуть, но двое других бойцов спрыгнули с машины первыми. Антонов ухватился за пулемёт и запросил у Арифа помощи:

– Земляк, подсоби, поднесем «Максима» к ребятам.

Ариф не слышал, а только догадывался, о чём его просят. Ахмедов думал только об одном, в какую нелепую ситуацию он попал: служить на крыше собственного дома, а спать в двух шагах от собственной спальни, и это тогда, когда идет беспощадная война и все мужчины воюют и спят в окопах, грязи и слякоти.

Ариф дрожащими руками прикрылся капюшоном, не от дождя, его он не боялся, бакинца страшили осуждающие глаза соседей и расспросы Сураи… Спрыгнув с машины, Ахмедов, косясь из‑под капюшона, осмотрел двор: «Никого вокруг, и слава богу, – обрадовался он, но сразу огорчился. Машина остановилась прямо перед его подъездом. – Неужели расчёт будет над моей квартирой? – шокирующая мысль пронзила разум Ахмедова. – И как теперь быть, как выходить из положения, на такую близость к дому я не рассчитывал», – нелепые мысли овладели Арифом, его воображение изобиловало сценами позора и порицания. А самое ужасное, его страшила мысль, как он объяснится с Сураей без записки.

Он молил Бога, чтобы никто из соседей не вышел из своих квартир, пока он с бойцами будет поднимать орудие на крышу, на ту самую крышу, где он и Имран со своими семьями проводили лучшие дни жизни.

Время застыло. Сжавшись из‑за страха разоблачения, Ариф с ящиком патронов следовал за Антоном, который с двумя бойцами поднимал по лестнице тяжёлый пулемёт.

Звягинцев наблюдал за подъёмом, находясь пролётом выше.

Приближаясь к собственной квартире, Ахмедов вдруг от волнения на несколько мгновений услышал собственное сердце. Но когда щёлкнул дверной замок Имрановой двери, Ариф обречённо закрыл глаза.

Сурая вышла на порог двери. Соседка выглядела потерянной, глаза выражали печаль.

Столкнувшись с солдатами, женщина от неожиданности застыла на месте.

Звягинцев, заметив конфуз женщины, первым начал разговор:

– Не пугайтесь, гражданка, всё законно, теперь у вас на крыше будет находиться зенитный расчёт. Будем вас оберегать от вражеской авиации.

– Я не против, – устало ответила Сурая. Крыша не наша собственность, раз надо… – женщина развела руками. – Но только как быть с детьми, они любят на крыше играть и могут пораниться об ваше железо, – Сурая глазами указала на пулемёт.

– Играться уже не получится, с этого дня эта крыша считается военным объектом, – отчеканил Звягинцев. – Идёт война, не до игр.

– Послушаются ли они, вот в чём вопрос, – усомнилась Сурая.

– А отцы их на что даны? – усмехнулся старший лейтенант. – Пусть приструнят ремешком.

– Их отцы воюют на фронте, – Сурая ответила жестко. Шутка офицера явно не удалась. – И не на крышах…

Звягинцев нахмурил брови, уловил недвусмысленный намёк.

– Ариф с закрытыми глазами покрылся красными пятнами. Он стоял спиной к соседке в капюшоне и с трудом удерживал увесистый ящик с патронами. Жар ударил ему в лицо, слова Сураи оглушительным колокольным звоном прозвучали в его сознании. Женщина была горда, что настоящим мужчинам место на поле боя, а не в тылу, на крыше жилого дома.

– Я вас понял, гражданка, хотя война не у всех бывает одинаковая, главное, чтобы победа была одна, – подавив в себе обиду, ответил офицер. – И спасибо вам за гражданское понимание. У меня к вам просьба: передайте соседям, что с этого дня крыша для посещения закрыта. В следующую секунду старший лейтенант хлопнул Арифа ладонью по спине, отчего тот чуть было не выпустил ящик патронов из рук.

– Всё, бойцы, за дело!.. – Звягинцев громко отдал приказ.

Ариф, уличив момент, первым рванул к двери, ведущей на крышу.

Выйдя на родную крышу, Ахмедов, облегчённо выдохнув, направился на смотровую часть крыши.

Сбросив ящик с патронами прямо в центр смотровой, Ариф улыбнулся старшему лейтенанту.