Однажды над городом. Роман

– А почему дома такие маленькие и хаотично построены? – удивился Антон и поморщил нос. – У нас в Питере таких нет, у нас проспекты, а не улочки. И как в таких домах можно жить, в них же темно. Получается, сосед видит из окна только своего соседа.

– И совсем не темно, – возразил Ариф. – Так мы укрываемся от ветра. Я слышал, что и в Ленинграде много домов, построенных в форме колодцев.

– Эти дома даже близко не стоят к питерским! – Синицын сморщил лицо. – У нас подобные… вряд ли встретишь. И смотрю, крыши домов покрыты чем‑то непонятным.

– Это битум – материал из мазута, и другого материала для покрытия крыш здесь нет.

– А пожары у вас бывают? Нефть же горит, и если полыхнет, мало не покажется.

– Типун тебе на язык, – перепугавшись, выдал Ахмедов. – Что ты такое говоришь? Не дай бог! Там же люди живут!

– Да я так, к слову! – виновато оправдался Антон. – Я до войны пожарным подрабатывал и знаю, как это происходит. Действует, как принцип домино.

– Нет, у нас люди бдительны и осторожны со спичками, – Ариф сознательно допустил паузу. Он искал глазами крышу отчего дома, чтобы убедиться, что дом на месте и всё с ним в порядке, а разговоры Антона – это всего лишь разговоры.

– Ариф, я пойду погуляю, развеюсь, а если что понадобится, только свистни, – последние слова Антон произнес повернувшись спиной к бакинцу, взгляд парня устремился на проезжую часть, где по улице шествовали девушки в военной форме, сопровождающие заградительные аэростаты.

Ахмедов не возразил Антону, а лишь улыбнулся молодому человеку, который наперекор предупреждениям старшего лейтенанта пытался уличить момент для знакомства хоть с какой‑нибудь девушкой.

Ариф, вернувшись к пулемету, вдруг осознал, что и ему выдался шанс попытаться дать о себе знать жене, пока Антон занят сердечными делами.

«Но как это сделать? – подумал Ариф. – Постучаться в дверь и напугать детей, и своих, и Имрана. Заглянуть в глаза Сураи, не зная, как оправдаться. А ещё любопытные соседи, а с этими как быть?!»

И Ариф придумал. Он лег всем телом на самый край карниза и свесил голову, чтобы рассмотреть балкон своей квартиры. Но ему не удалось высунуться настолько, чтобы быть видимым для тех, кто на балконе.

«А ну, быстро садитесь за уроки! Отца на вас не хватает, совсем распустились!» – на балконе появилась Шаргия, она общалась с детьми, развешивая бельё.

– Шаргия, Шаргия, – вполголоса произнес Ариф. Женщина не слышала, она напевала знакомую мелодию и была вся в своих мыслях.

– Шаргия! – Ариф громче назвал имя жены.

Пение тотчас же прекратилось. В следующую секунду из‑под карниза Ариф услышал перепуганный голос жены:

– Ариф? Я тебя слышу? Это ты меня зовешь?! Не зря я тебя сегодня видела во сне. Боже мой, ты погиб, и зовёшь меня с того света, мамочка, тебя больше нет! – женщина была близка к истерике.

– Успокойся милая, я здесь, рядом! – волнение переполняло Арифа.

– Нет, нет, я тебя слышу, но не вижу, значит, ты умер и говоришь со мной с небес, – разум женщины был охвачен мистикой и отказывался воспринимать призывы живого мужа к спокойствию. – Ой, родимый, как же мы теперь без тебя!.. – Шаргия не унималась.

– Не кричи, дура! Я здесь, на крыше, и не мертвый! – Ахмедов нагрубил, ибо по‑иному не мог успокоить жену, и, как доказательство своего реального существования, вытянул руку из‑за карниза. – Посмотри наверх, видишь?! – Шаргия успокоилась и перешла на нервный смех:

– Ты, родной мой человек, как же я рада, что ты живой, здоровый. А что ты делаешь на нашей крыше? Ты что, сбежал с фронта?! Неужели ты дезертировал? Тебя же посадят! Ариф, что ты натворил?! – радость женщины в одно мгновение переросла в состояние тревоги.

– Хватит нести ерунду! Незаметно подойди к двери крыши, да так, чтобы никто не заметил, и Сурае ничего не сообщай. И ещё, я на крыше не один.

– А с кем?! Имран тоже с тобой?! – взволнованно спросила Шаргия.

– Нет! И прекрати задавать вопросы, давай, подымайся ко мне.

Шаргия повисла на шее мужа. Ариф обхватил руками голову жены и попытался поглубже внять запах ее волос. Родные люди обменялись нежными поцелуями и обнялись заново.

– Как ты оказался здесь? Где Имран? – в первую очередь спросила Шаргия.

Не сейчас… я не один, со мной служит парень из Ленинграда, он отошёл, и у меня мало времени, – Ахмедов торопился и не мог последовательно объяснить жене своё положение. – Меня оставили в Баку, так получилось. В военкомате не разобрались, что я не живу по месту прописки, а в части никто не знает, что я живу в этом доме. Если кто узнает, мне несдобровать. Меня уличат во лжи – в предумышленном сокрытии реального местожительства.

– А кого ты имеешь в виду? – обеспокоилась Шаргия. – Неужто соседей?

– Кого же ещё, конечно же, их.

– Ты полагаешь, что кто‑то осмелится тебя выдать?

– Конечно! А как ты думаешь, насколько правильно провести войну на крыше собственного дома? Честно говоря, я не рассчитывал на такое стечение обстоятельств. Мы с Имраном решили, что оставшись в Баку, я буду присматривать за вами всеми. Но то, что я окажусь на нашей крыше, никто и предположить не мог.

– А Имран? Где он? – с тревогой в голосе спросила Шаргия.

– Его увезли на фронт. Но о нём позже, – Ариф постоянно оглядывался, Антон в любую минуту мог вернуться обратно на пост.

– Ты так и не ответил, что ты делаешь на нашей крыше, – повторила Шаргия. – Что за служба у тебя такая?

Ахмедов осмотрелся. Антона всё ещё не было, и бакинец, не теряя времени, вывел жену на крышу. – Вот зачем! Смотри! – Ариф глазами указал на пулемёт.

Подобное устройство Шаргия видела в своей жизни впервые. Спаренный «Максим» в её представлении выглядел как некое злобное и хищное существо. Женщина предпочла оставаться от орудия на расстоянии и отказалась приближаться ближе.

– Это то, зачем я здесь, теперь я служу в зенитной артиллерии, с гордостью произнес Ариф и тут же с грустью добавил: – А Имрана забрали, и я ничего не смог сделать, просил за него, но тщетно. Я хотел было отказаться и уйти с ним, но он настоял, сказал: «Останься, будь ближе к детям».

Шаргия приблизилась к мужу и, положив руку ему на сердце, тихо нашептала:

– Он прав, если есть возможность, почему бы и не быть ближе. Ариф, я очень соскучилась по тебе. Ахмедов решительно отстранил жену от себя. – Шаргия! Не вздумай даже об этом заикаться! Меня сколько дней мучает совесть, что Имран на фронте один, а я здесь и ещё с женой нежусь. А что скажет Сурая, если нас застанет?!

– Я… я же ничего такого не сказала, и вовсе мы не нежимся – растерянная Шаргия виновато отступила от мужа. Воспитанная в традициях женщина испытала стыд за неуместное упоминание своих чувств.