Охота на лиса

Автор: Фиона Фабрициус

Возрастное ограничение: 16+

Текст обновлен: 01.10.2024

Аннотация

Чума ширится по Галактике, забирая жизни людей и животных на множестве планет. В этой обстановке власть на Земле берет в свои руки теократия, основанная на католической ветви христианства. Обнаружен мир, экосистема которого, кажется, иммунна к воздействию пагубы: Трава, почти полностью покрытая прериями и колонизированная потомками европейской аристократии, которые теперь проводят свои дни в праздности и охоте с гончими на лис. Вот только и лошади, и гончие, и даже лисы – не то, чем кажутся…

Охота на лиса

Фиона Фабрициус

Дизайнер обложки Фиона Фабрициус

ISBN 978‑5‑0060‑3645‑1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аннотация

Странное моровое поветрие ширится по Галактике, забирая без разбору жизни людей и животных на множестве планет. В этой обстановке власть на Земле берет в свои руки фундаменталистская теократия, основанная на католической ветви христианства. Церковники отчаянно пытаются сохранить подобие общественного порядка, но если заразу сдержать не удается, то необходимо подавить по крайней мере панические слухи о ней на колониальных мирах до времени, когда, может быть, найдется лекарство. И действительно, обнаружен мир, экосистема которого, кажется, иммунна к воздействию пагубы: Трава, почти полностью покрытая прериями и колонизированная потомками европейской аристократии, которые теперь проводят свои дни в праздности и охоте с гончими на лис. Вот только и лошади, и гончие, и даже лисы – не то, чем кажутся, и вспыльчивый фанатичный земной посол с супругой угодят не в один капкан, пытаясь разобраться, кто тут охотник, а кто добыча, кто источник болезни, а кто носитель иммунитета…

***

ТРАВА!

Миллионы квадратных миль насколько хватает глаз; бесчисленные, гонимые ветром цунами травы, тысячи убаюканных солнцем островов, поросших растительностью, сотни волнующихся океанов, каждая рябь – отблеск алого или янтарного, изумрудного или бирюзового, разноцветные, как радуги, цвета, дрожащие над прериями в полосах и пятнах, травы ‑некоторые высокие, некоторые низкие, некоторые с перьями, некоторые прямые и гладкие – по мере роста создают свою собственную географию. Здесь трепещут поросшие травой холмы, где огромные плюмажи возвышаются массами высотой в десятки раз превышающей человеческий рост; травяные долины, где дёрн похож на мох, мягко стелящийся под ногами, где девушки кладут свои головы на его подушки, думая о своих возлюбленных, где мужья ложатся и предаются мыслям о своих любовницах; травяные рощи, где старики и женщины тихо сидят в конце дня, мечтая о вещах, которые могли бы быть, или возможно, когда‑то были. Все они – простолюдины, конечно. Ни один аристократ не стал бы сидеть в этой дикой траве и мечтать. У аристократов для этого есть сады, если они вообще мечтают.

Трава повсюду. Рубиновые мосты, кроваво‑красные нагорья, поляны цвета игристого вина. Сапфировые моря травы с тёмными островками поросли, на которых растут огромные пушистые зелёные деревья. Бесконечные серебристые луга, где огромные стада движутся косыми рядами, словно живые косилки, оставляя за собой жёсткий ёжик стерни, чтобы затем снова появиться в непроходимых дебрях серебряного цвета.

Оранжевое нагорье, пылающее на фоне малиновых закатов. Абрикосово‑оранжевое сияние на рассвете. Упругие стебли поблёскивают на ветру, словно дрожащее марево звёздной пыли. Головки цветов похожи на хрупкие кружева, которые старушки достают из сундуков, дабы продемонстрировать их своим внучкам.

– Кружева, сделанные монахинями в стародавние времена.

– Кто такие монахини, бабуля?

То тут, то там, разбросанные по бескрайним вельдам, расположены деревни, окруженные стенами, чтобы сдерживать рост травы, с маленькими толстостенными домами, с прочными дверями и тяжёлыми ставнями. Крохотные поля и миниатюрные сады хранят посевы, овощи и фруктовые деревья, в то время как за околицей буйствует трава, словно огромная парящая птица размером с планету, готовая перемахнуть через стену и съесть всё это, каждое яблоко и каждую репу, а также каждую старушку у колодца вместе с её внучатами.

– Это пастернак, дитя моё. Он растёт здесь с давних времён.

– Насколько давних, бабуля?

Тут и там, широко раскинулись поместья аристократов: дом бон Дамфэльса, дом бон Мокердена и других бонов, высокие дома с соломенными крышами внутри садов с травой, среди травяных фонтанов и травяных двориков, окружённых высоченными стенами с воротами, через которые могут выезжать эти охотники и через которые они должны вернуться, – те из них, кому это суждено.

Скоро, скоро заснуют туда‑сюда гончие со сморщенными мордами и свисающими ушами, разнюхивая в плетистых корнях, друг за дружкой, не спеша, чтобы выследит его, неотвратимый ночной ужас, похищающий и пожирающий молодняк. Там, позади них, на высоких скакунах, появятся всадники в своих красных плащах, бесшумные, как тени, они проедут верхом, проплывут по траве: егерь с рогом; загонщики с кнутами; полевые охотники, одни в красных плащах, иные же в чёрных, круглые шляпы‑жокейки плотно сидят на их головах, глаза устремлены вперёд, на гончих – скачут, скачут.

Среди них сегодня будет Диаманте бон Дамфэльс – юная дочь бонов, Димити – она щурит глаза, чтобы держать гончих вне поле зрения, бледные руки сжимают поводья, хрупкая изящная шея, словно стебель цветка, затянута в белом охотничьем галстуке, чёрные лаковые сапоги лоснятся, бархатистое чёрное пальто по фигуре, чёрная жокейка, плотно облегающая её хорошенькую маленькую головку, – скачет, скачет, в первый раз на лисье охоте.

И где‑то там, в том направлении, куда они все скачут, может быть, высоко на дереве, среди многочисленных рощиц в бескрайних прериях, притаился лис. Опасный, лютый зверь. Зверь, который уже учуял, что они идут за ним.