Охота на лиса

Возможно, Риго был прав с самого начала. Возможно, она действительно хотела стать святой. Даже если и так, то что?

На лице Марджори проступила кривая усмешка. По крайней мере, на этот раз ей не придется объясняться перед Риго. Его не будет дома до вечера. Родриго Юрарье, истовый старокатолик, безупречный сын церкви, должен был совершить немыслимое. Он был вынужден ответить на призыв Святого Престола и отправиться на Святость.

***

Сотня золотых ангелов стоят на шпилях башни теократии, расправив крылья, воздев к небесам трубы, освещённые внутренним огнем, заставляющим их сиять, пылать словно тысяча солнц. Кристаллические башни Святости возвышаются друг над другом, излучая захватывающее дух сияние на фоне тьмы пустого неба. По словам церковных патриархов, и днём, и ночью они являются маяками, проводниками для душ великой диаспоры человечества, рассредоточенных по ближайшим мирам, в тёмных водах глубокого космоса.

Они также являются путеводными звёздами для туристических кораблей, которые целым роем зависают в пятидесяти километрах от них; все смотровые площадки забиты зеваками. Корабли не подпускают ближе, во избежание нештатных ситуаций, но туристы всё же могут разглядеть огромных ангелов на вершинах башен и прочитать слова, горящие в зеркалах на высоченных стенах: Святость. Единство. Бессмертие.

Сам Святой Престол доступен для обозрения только избранным: Иерофантам, служителям, послушникам. Для всех иных Святость являет себя лишь издалека, на линии горизонта, видимая, но далекая и неприступная. Для мужчин – мирян посещение штаб‑квартиры Святого Престола строго регламентировано – сначала нужно получить соответствующие документы. Женщинам же вообще вход заказан. Затем, имея на руках все необходимые разрешения и допуски, нужно проследовать к охраняемому пропускному пункту. Если охранники будут удовлетворены, они позволят сесть в транспортное средство, которое доставит посетителя через тихие туннели в приёмную, находящуюся на значительном расстоянии от священного сердца теократии. Этим сердцем являются подземные покои самого Иерарха, расположенные намного ниже башен с ангельскими шпилями. Иерофанты высших степеней занимают апартаменты поблизости. Над ними располагаются машины, потом часовни, и уже потом приёмная. В нижних комнатах башен обитает свита духовенства среднего уровня. Чем выше уровень здания, тем ниже в табеле о рангах он находится, по крайней мере, таково расхожее мнение. Чем выше, тем дольше спускаться оттуда к часовням и туннелям, где свершается ритуальная деятельность Святого Престола. Чем выше человек живёт, тем меньше он ценится. На самом верху, у самых облаков, размещаются простецы‑ новообращённые, у которых слишком мало ума, чтобы быть годными для чего‑либо серьёзного.

Именно там, на самом верхнем этаже самой высокой башни, Риллиби Перезвон проводит свои свободные часы, сидя на корточках в мнимой медитации в укутанной облаками тишине, или же растянувшись на своём узком одиноком ложи во время наступления тусклых, заполненных прерывистым сном ночей. Утром он встаёт, умывается, надевает свои мягкие домашние тапки, чистый, неброского цвета костюм с узким капюшоном и припудривает лицо. Во время утренних процедур он краем глаза наблюдает, как птицы выстраиваются в длинные V‑образные ряды, направляясь на юг, в тёплые земли, к дому Риллиби. За сверкающими башнями начинается арктическая тундра, где царят лёд и многовековой холод.

Но внутри башен температура поддерживается неизменной. В тихие коридоры не проникает ни шум дождя, ни шорох падающего снега. Здесь ничего не растёт. Если бы Риллиби серьезно заболел, его бы увезли, и другой служка занял бы его комнату, выполнял бы его работу. Никому нет дела до того, что один ушёл, а другой пришёл. В Святом Престоле на слуху только два имени: Иерарха Карлоса Юрарье и начальника отдела миссий Сендера О'Нила.

Иногда он смотрит на соседнюю башню, пытаясь разглядеть сквозь сверкающую поверхность кого‑то ещё.

«Я Риллиби Перезвон», – шепчет он себе под нос. «Родился среди кактусов пустыни. Друг птиц и ящериц». В его памяти всплывают образы птиц, ящериц, ряды уток над головой, плоские кукурузные лепёшки, приготовленные на раскаленной сковороде, вкус острых бобов, память о Мириам, Джошуа, Певчей птице, какими они были когда‑то, давным‑давно. «Ещё два года», – шепчет он себе под нос. «Два года».

Ещё два года срока его службы. Не то чтобы он был заложен своими родителями, как сыновья Освящённых или обещан в обмен на то, чтобы его мать получила разрешение родить сына. Только среди Освященных женщины должны были приносить своих сыновей в залог, отдавая их на службу в Святость. Семья Риллиби не принадлежала к ним. Нет, Риллиби призвали, усыновили, назначили на эту службу, потому что просто так было угодно Святому Престолу.

Ещё два года, говорит себе Риллиби. А если он не может продержаться так долго? Иногда он задает себе этот вопрос, опасаясь ответа. Что происходит с теми, кто не может отслужить свой срок?

– Чёрт, – сказал попугай когда‑то давным‑давно, рассмешив Мириам. – Проклятие. Дерьмо.

– Чёрт, – шепчет теперь Риллиби.

– Пошлите мне освобождение, дайте мне умереть, – шепчет Риллиби, протягивая руки к светящимся шестикрылым серафимам на башнях.

Ничего не происходит. Ангелы, сколько их не проси об этом, не могу никого сразить.

Каждый день он выходит из своего отсека и идёт к жёлобу. Какое‑то время он стоит там, глядя на него, задаваясь вопросом, хватит ли у него смелости прыгнуть вниз. Он нашёл для себя приемлемую альтернативу. Внутри бездонных колодцев желобов есть толстые металлические скобообразные перекладины, установленные там, чтобы люди могли взбираться по ним, когда нужно произвести чистку или ремонт. Тысяча футов вниз. Тысяча футов вверх. Риллиби спускается и поднимется по ним каждый день. Для этого ему приходится вставать пораньше.

После его ждёт столовая, в которую он ходит вот уже десять лет, каждый день с тех пор как ему исполнилось двенадцать. Столовая. Вечно полная вонючими испарениями от неудобоваримых блюд. Он не остается, чтобы поесть.

Он поднимается дальше, затем спускается в дежурный зал, отыскивая свой номер среди тысячи других на освещённом табло. RC‑15‑18809. Канцелярские обязанности в офисе Иерарха. Обязанность гида. Третий уровень минус, комната 409, 1000 часов.

Работа для Иерарха. Странно, что они назначили сопровождать Иерарха кого‑то столь молодого и безответственного, как Риллиби. Или нет?

Пора идти в Снабжение. Пора подняться на уровень выше, в магазин и купить что‑нибудь похожее на настоящую еду. Пора пойти в библиотеку и выбрать что‑нибудь для отдыха. Он боится идти туда, где есть люди. Лучше идти туда, где почти никто не ходит. Ещё один спуск на уровень часовен, неторопливая прогулка по коридору, комариный визг динамиков над каждым алтарем. Выбрав наугад часовню, Риллиби входит и садится, надев наушники, которые замедляют комариный визг до понятной скорости речи. Поёт тпротяжный бас. «Артемус Джонс. Фаворелла Бископ. Дженис Питторни». Риллиби снимает наушники и вместо этого смотрит на алтарь.

Каждый день за алтарем сидит старейшина, ожидая, пока анонимный послушник представит список новорождённых. Старейшина кивает головой, и послушник начинает: «В мире планеты Семлинг, девочка, рождённая Мартой от Генри Спайка, которую назвали Алевией Спайк. На Победе, мальчик, родившийся у Брауна Бриттла и Хард Лост Блю, которого назвали Броком, Нарушителем Тишины. На покаянии, сын Домала и Сьюзан Красмер, которого назвали Домал Винсенте II.