Охота на лиса

Вода словно бы вымывала боль из её тела. Двигаться было по‑прежнему болезненно, и всё же в теплой, успокаивающей воде ломота в теле стала как будто униматься.

– Где вы были?

– Я думаю, мы были роще в Даренфельде… в долине.

Ровена кивнула, вспоминая возвышающиеся тёмные деревья, закрывающие небо, землю, покрытую мелкими цветущими мхами, шум бегущей воды под корнями.

– Так вы загнали лиса?

– Да, – Димити устало прикрыла глаза, не желая говорить больше об Охоте. Она хотела забыть об всём этом. Сквозь полуприкрытые веки она видела лицо Ровены, всё ещё вопрошающее. Вздохнув, Димити сказала: – Гончие довольно быстро напали на след, и мы помчались. Кажется, я припоминаю, что они теряли след зверя три или четыре раза, но каждый раз находили снова. Он просто бежал и бежал от нас, казалось, так продолжалось целую вечность, вот и всё. А потом гончие загнали его куда‑то на север.

– Убили?

– Ставенджер сделал это. Папа… Я имею в виду Мастер, Хозяин Охоты. Ему достаточно было одного лишь броска. Я не могла видеть, где застрял гарпун, но они стащили лиса с дерева, и гончие принялись трепать его.

Димити вся залилась краской, вспоминая, что последовало дальше.

Ровена заметила румянец на лице дочери и правильно истолковала его. Стыд. Смущение Она отвернулась. Ровена пыталась подобрать слова… Это случилось и с ней тоже. Так случалось всегда. Она никогда не рассказывала об этом ни одной живой душе. До сих пор она не знала, была ли это сугубо её личная постыдная тайна или же их общая.

– Значит, на самом деле, ты не видела лиса?

– Я не смогла ничего разглядеть толком, кроме какого‑то пятна на дереве. Потом в полумраке блеснули глаза и клыки, и вскоре всё было кончено. Всё произошло очень быстро, так мне показалось… Не беспокойся, мама. Со мной всё в порядке. Всё в порядке.

Ровена кивнула, вытирая подступившие слёзы.

– Мама, – тронутая слезами матери, с нежностью в голосе проговорила Димити.

– Да, Димити…

– Знаешь… Там был один странный гончий, который продолжала следить за мной всё то время, пока мы возвращались. Окрас у него такой – пурпурный в крапинку. Он неотрывно следил за мной, всё смотрел и смотрел на меня. Каждый раз, как только я опускала взгляд вниз, там был он.

– Ты же не пялилась на него сама? Скажи, что нет…

– Конечно же нет! Я же знаю все правила. Просто подумала, что это как‑то странновато для гончего. Забавно как‑то даже…

Ровена не знала, что ответить. Сказать ей? Или же рассказать, но не всё? А может и вовсе ничего не говорить?

– Ничего странного, дорогая. Гончие в этом смысле своеобразные создания. Иногда они наблюдают за нами. Иногда они не смотрят на нас вовсе. Иногда даже кажется, что это они забавляются с нами, а не наоборот. Ты и сама знаешь.

– Честно говоря, не совсем понимаю о чём ты…

– Ну, я в том смысле, что мы им нужны, Димити. Они не умеют карабкаться вверх, залазить на деревья, поэтому они и не смогут убить лиса, пока мы не стащим его вниз.

– Да, но ты не думала, что… На самом деле, для этого им нужен только один человек, кто‑то меткий, с сильной рукой, чтобы метнуть гарпун.

– О, я думаю, что дело не только в этом. Гончие, похоже, тоже наслаждаются Охотой. Самим ритуалом.

– Знаешь, когда мы ехали обратно, чтобы отвлечься от боли, я всё думала, как это вообще всё началось. Я знаю, что традиция охоты с гончими зародилась на Терре, ещё до воцарения Святого Престола, до того, как мы ушли оттуда. Об этом было в моем учебнике истории, с картинками лошадей, собак и маленького пушистого существа – совсем не похожего на нашего лиса. Я даже не могла понять, зачем они вообще хотели его убить. Другое дело наш Фоксен; убить его – наверное, единственное, что можно сделать. Но я не понимаю, зачем делать это именно таким образом?

– Ну, мне рассказывали… В общем, один из первых поселенцев на Траве подружился с молодым скакуном‑гиппеем и научился ездить на нём верхом, – ответила Ровена, – Поселенец, в свою очередь, научил верховой езде нескольких своих друзей, а скакун привёл с собой ещё нескольких себе подобных, и постепенно мы снова начали охотиться здесь, на Траве.

– А гончие?

– Не знаю точно. Мой дедушка рассказывал мне, что они просто были там, вот и всё. Как будто они знали, что они нужны нам для настоящей Охоты. Они всегда появляются в нужный день в нужном месте, точно так же, как это делают гиппеи…

– Если мы называем их гончими, хотя на самом деле они не гончие, почему мы не называем гиппеев лошадьми? – спросила Димити, устало откидываясь назад, пока голова её не погрузилась наполовину в воду.

Ровена была поражена, но не показала виду, заметив, как бы между прочим: – О, я не думаю, что гиппеям это понравилось бы, совсем нет.

– Но они же не возражают, чтобы их называли ездовыми животными, скакунами?

– Но, моя дорогая, мы никогда не называем их так в их присутствии. Ты же знаешь. Мы вообще никак не называем их, если знаем, что они могут нас услышать.

– Правда ведь, от всего этого какое‑то странное чувство в голове, – сказала Димити и посмотрела на мать.

– Что? – спросила Ровена, внезапно вскакивая на ноги. – Что ты имеешь ввиду?

– На Охоте…. У меня были какие‑то странные ощущения…

Ровена едва заметно нахмурилась: – Охота оказывает своего рода гипнотический эффект. В противном случае, всё это действительно было бы довольно скучным занятием.

Она положила свежее полотенце в пределах досягаемости Димити, затем вышла из комнаты, закрыв за собой дверь, чтобы не выпускать тепло из ванны.

Гончий, наблюдающий за Димити? Она прикусила губу. Ей придется поговорить об этом с Сильваном, возможно, он что‑то заметил. Никто другой ничего бы не заметил, но, только не Сильван. Или, возможно, всё это только почудилось Димити. Усталость и мучительные часы, проведённые верхом могли быть причиной.

И всё же всё это было маловероятно. Гончие убили своего лиса, так что они должны были быть довольны Охотой, в хорошем настроении. Ни у кого из них не было причин наблюдать за Димити. У Димити не было причин воображать себе такое. Конечно, никто никогда ничего не говорил ей о погибшей леди Джанетте… об этой стороне вещей. Она должна поговорит об этом с Сильваном при первой же возможности, как только этот надоедливый вопрос о прибытии научной миссии с Терры будет решён, и мужчины смогут думать о чём‑то другом.

***

Трава