Они

– Извини, дорогой, – повернулся бармен, – не понял. Чего хочешь?

Сергей хмыкнул и сделал ещё глоток. На этот раз напиток пролетел свободнее, даже можно сказать без сучка и задоринки. Ашот выжидательно посмотрел на клиента и, не дождавшись ответа, пренебрежительно вскинул увесистую руку вверх и вернулся к своим делам. От выпитого ерша на душе стало легко и спокойно. Все тревоги этого тяжёлого дня улетали как стая перелётных птиц. Даже оживший, чёрный ворон стирался из памяти Сергея как стирается всё плохое под влиянием позитивных эмоций.

– Слушай, а давай замутим с той чернявенькой? – предложил Андрей, – уж больно у неё буфера хороши. Глянь, так прям из топика и вываливаются.

Сергей покосился на двух девушек за вторым столиком и его взгляд невольно упёрся в вырез одной из них, там вздымались два аппетитных холма.

– Размер пятый, или нет, шестой. Точно шестой. – Не унимался Андрей.

Девушка, словно услышав слова брата, хитро подмигнула Сергею и громко сказала:

– Нравится? – она приподняла груди на ладонях и поиграла ими, будто жонглёр собирающийся подбросить в воздух пару шаров для боулинга, – Шестой размер, – горделиво произнесла она, – Женись на мне пришелец и будешь владеть ими до скончания веков. – Обе девушки засмеялись этой шутке с сексуальным подтекстом.

– Уймись, Лизка, – сурово заворчал мужчина в тулупе, – на кой ему, через пару лет, твоё вымя понадобится. Отвиснет до пупа, и будет, хоть в дудку сворачивай.

– А ты бы молчал в тряпочку, – огрызнулась Лиза, – сначала потискай такие‑то, а уж потом и рот свой гнилой разевай.

– Куда ему, – подключилась вторая девица с рыжими, как огонь волосами, – он окромя козьих сисек, в руках другого и не держал.

По бару прокатился раскатистый гогот.

– Ой, колхоз, – мысленно протянул Сергей.

– Н‑да, не столица, – добавил Андрей.

Тем временем перепалка продолжалась.

– А ты мою Зорьку не трожь, – не на шутку раздухарился мужчина, – Она, по крайней мере, меня кормит, а ты? – он поднял вверх пустую рюмку, – С доходов своих, вон даже шкалик не поднесёшь. Ашот, – окликнул он бармена, – плесни ещё соточку.

– А ты моих доходов не считай, – завизжала Лиза, – я свои деньги честно зарабатываю.

– Знама каким местом ты их зарабатываешь, – осклабился мужчина.

Девица прямо таки задохнулась от гнева.

Безучастный ко всему происходящему бармен, повернул своё грузное тело и спокойным тоном произнёс:

– Шёл бы ты домой, Кузьмич, и так на тысячу насидел, и опять взаймы.

– А ты меня не стыди, – переключился на Ашота мужчина, – я долги завсегда плачу. Пенсию на следующей неделе принесут, всё отдам, вот тебе крест, – он размашисто перекрестился, но выглядело это как‑то не убедительно, даже можно сказать нарочито.

– Вот всю её и отдашь, – усмехнулся Ашот, – Ты ещё за прошлый раз крестился.

– Что ты за человек, копейки считаешь, крохобор. Басурманин, одно слово. У меня можно сказать душа горит, а ты всё про деньги. Кровопийца.

– Я угощу, – Сказал Сергей и сам удивился такому своему порыву.

Обычно он никогда не угощал людей такого типажа, потому что знал, привяжутся, не отстанут. Будут стучать себя в грудь, клясться в вечной дружбе, благодарить и нести всякую чушь. Но почему‑то именно сейчас, именно здесь он решил поступиться своими принципами. Да и мужчина, вставший на его защиту против хамства представительниц слабого пола, отчего‑то показался ему симпатичен.

– Вот спасибо, – благодарно заулыбался мужчина, – дай Бог тебе здоровья.

Ашот, неодобрительно покачал головой на Сергея, но, всё же налил Кузмичу граненый стопарик.

– Храни тебя Господь, – чуть не прослезившись, сказал Кузьмич, и одним махом осушил тару.

Хмель усиливал свое влияние на мозг Сергея. Допив остатки, он протянул кружку бармену, мол, повтори. Ашот довольно улыбнулся и снова юркнул под стойку.

– Не поминай имя Господне всуе, ибо грех это, – не поворачивая головы проскрипела старушка за третьим столиком.

– Гляньте, святоша нарисовалась, – бросила ей в спину рыжеволосая.

Ашот вынырнул из‑под стойки и уставился на старушку. Не отводя взгляда от пожилой женщины он, протянул кружку Сергею, и жёстко сказал:

– Бабка, покушала? И иди, давай, с миром, не тревожь людей. Не надо.

Старушка, кряхтя, поднялась, со скрежетом отодвинув стул. Оперлась на клюку, поправила узелок на плече и шаркающей походкой зашагала к выходу. Проходя мимо Сергея, она остановилась. Прищурившись, заглянула ему в лицо и тихо произнесла:

– Тебе не нужно идти к нему. А уж коли пойдёшь, крест святой не забудь и брату своему скажи, чтоб не слушал речей его, он лука…

– Иди уже, – перебил её Ашот, не дав закончить фразу, и грозно указал на дверь.

– Храни тебя Бог, парень, – прошептала старушка, перекрестила Сергея и растворилась во мраке улицы.

– Э, друг, это она про кого? – поинтересовался Ашот у опешившего, от такого напутствия, Сергея.

– Откуда она узнала про меня? – настороженно спросил Андрей, – И какого хрена всё это значит?

– Не знаю. – Вслух ответил Сергей.

– Как не знаешь? – удивился Ашот, – она же это тебе сказала, не мне.

– А? – Сергей повернулся к бармену, и неопределённо пожал плечами, – Да тут послали меня, взять интервью у одного двухсотлетнего дедка, по имени Лука. Может про него?

– Ты что, журналист?

– Вроде того.

Бровь Ашота наползла на глаза. Он кинул косой взгляд на Лизу, подмигнул ей одним уголком правого глаза и еле заметно повёл подбородком в сторону Сергея. Та чуть кивнула головой, встала, подтянула топ, чтобы грудь повыгоднее смотрелась и, призывно качая бёдрами, направилась к объекту, на которого указал кавказец.

Ещё не отойдя от шока, Сергей добро глотнул из кружки и почувствовал в ухе щекочущий шёпот:

– А ты ничего, – с придыханием мурлыкал низкий женский голос, – я поначалу подумала хлыщ заезжий, а оно вот как…

По шее Сергея забегали шаловливые пальчики. Спина покрылась мурашками. Броуновским движением они распространились на всю верхнюю часть тела и бурным потоком устремились в область паха. Естество шевельнулось и начало наливаться кровью, твердея с каждой секундой. Он повернулся и увидел обворожительное лицо. Черты его были тонкими, изящными. Манящий алый рот был слегка приоткрыт, словно хотел сказать:

– Что же ты ждёшь, давай, целуй. Уверен, ты ещё никогда не пробовал на вкус таких сладких губ.