Онтологически человек: Битва деревьев

Храма нет, от него остались только руины, и посередине стоит трон, а на троне сидит Солнцеликий. Ланс падает перед ним на колени, Солнцеликий протягивает руку и сжимает ее на лансовом горле.

Ланс проснулся.

Тощая подушка поглотила крик. Это тоже было из детства, привычка, пережившая все – не показывай слабости, никогда, никому, ни за что. Это недостойно сынов Солнца. Праведный сын Солнца живет в идеальном мире, в идеальном городе, надежно огражденном семью стенами. Праведный сын Солнца не может быть несчастлив.

У наволочки был мерзкий вкус мокрого хлопка. По подушке расплывалось мокрое пятно. Ланс отбросил ее с отвращением, сел и начал дышать – тихо, ровно, старательно, как можно глубже. Это должно было помочь. Всегда помогало.

Сквозь ряды окон казарму заполняла луна. Свет стоял между рядами кроватей, как вода. Заскрипела кровать – кто‑то заворочался во сне, хлопая ртом, как рыба.

Ланс оделся и вышел.

 

Снаружи было легче. От холодного воздуха прошел озноб – Ланс понял, что рубашка, в которой он спал, промокла от пота.

Ланс ссутулился, сунул руки в карманы и медленно побрел вдоль здания. Казарма кончилась; он свернул еще раз, обошел прачечную и сам не заметил, как оказался у ворот.

– Что, зубы болят? – спросил часовой.

– Нет, – сказал Ланс.

– Брюхо подвело, – сделал вывод часовой. – Точно, четверг же! А расчет по пятницам. Вечно продуешься – и сиди, зубы на полку. – Он полез в карман, выудил оттуда монетку, сунул ее Лансу и подтолкнул его к выходу, – Давай‑давай, на перекрестке кафешка есть, сгоняй перекусить чего‑нибудь. Мне тут до четырех торчать, не боись, без проблем обратно попадешь, – он заговорщицки подмигнул.

Подчиниться было проще, чем сказать правду. Ланс сжал монетку в кулаке.

– Спасибо, – сказал он.

 

Ланс шел по темной улице. Дорога была пуста. Сверху висела луна, круглая и равнодушная, как прожектор. Он вдруг подумал, что может не возвращаться. Просто идти, идти, идти, пока ночь не кончится. Найти какой‑нибудь лес. Охотиться он умеет, этим можно прожить. Может, тогда кошмаров больше не будет.

У перекрестка возникло обещанное кафе.

Он толкнул дверь и вошел. По углам клубился сумрак. У дальней стены кто‑то играл в бильярд – стучали шары. В воздухе над сукном стояли конусы света. Игроки наклонялись, тусклые лампы выхватывали бледные лица и блестящие пуговицы.

Ланс сел за стол. Он давно не сидел за столом один.

По стенам были развешаны картинки в рамках. Ланс поднял глаза и увидел Короля. Король был в парадном мундире и смотрел вдаль. Ланс вспомнил, как видел его в обычной одежде, совсем рядом. Короля ни с кем нельзя перепутать, как бы они ни был одет.

«Рыцарь – это не должность. Рыцарь – это суть», – сказал Король. – «Какова твоя суть – покажет время».

Что ж, оно показало.

Девушка в белом переднике подошла к портрету, вынула из‑за рамки увядший цветок и вставила новый. Замерла и улыбнулась, водя привядшей розой по щеке. Потом встряхнулась, сунула ее в карман передника и, пританцовывая, направилась на другой конец комнаты. Ланс механически последовал за ней взглядом – и вздрогнул, будто ему плеснули в лицо кипятком.

Со стены смотрела Королева.

Девушка поменяла еще одну розу, попыталась принять царственную позу, наморщила нос и показала портрету язык. Королева не обращала на нее внимания. Она смотрела на Ланса.

Трус, говорили ее глаза. Трус.

Ступай, куда хочешь. Трусы мне не нужны.

– Все любят королеву,

Ланс не сразу понял, что девушка в переднике стоит рядом и обращается к нему. Он с усилием перевел на нее взгляд.

– Да, – сказал Ланс.

– Что вам?

Ланс протянул ей монетку, данную часовым.

Девушка наморщила лоб, подсчитывая.

– Хватит на пюре и сосиску. И еще на кружку чего‑нибудь, – она улыбнулась.

Ланс кивнул.

Девушка поправила белую наколку на голове:

– Чаю или кофе? Нужно выбрать.

Выбрать, выбрать, выбрать. Все требовали от него выбора. Чего ты хочешь, Ланс? Жить или умереть, уйти или вернуться, чаю или кофе?

От этих вопросов накатывала усталость – будто он вращает гигантский ворот, на который нужно наваливаться всем телом. Но со стены смотрела Королева. Ланс сделал усилие. Ворот заскрипел.

– Чаю, – ответил он.

Она все еще держала увядшую розу в руке.

– Подарите мне цветок, – сказал Ланс.

Девушка наклонилась вперед, опираясь на край стола:

– Этот? У меня есть лучше!

– Другого не надо, – сказал Ланс. – Спасибо.

Он съел еду и выпил чай, не чувствуя вкуса. Расплатился и пошел обратно в казарму. Королева смотрела ему вслед, и только поэтому он не сутулился на холодном воздухе.

Роза лежала в нагрудном кармане. Он боялся ее помять.

 

Он спрятал розу под обложку «Илиады», подаренной Тетей‑хелен. Когда кошмары повторялись, он садился и смотрел на него. Если бы все шло так, как должно было идти, он бы не встретил Королеву. Значит, оно того стоило.

Он ложился и повторял: «Стоило, стоило, стоило», пока слова не сливались в одно, теряя смысл, и дремота не смыкалась над ним, как темный пруд.

Потом кончились два месяца на сборном пункте, их посадили на «Мотыльки», и Ланс забыл обо всем.

Он даже не представлял, что такое возможно.