Онтологически человек: Битва деревьев

– Ланс вполне человек по всем параметрам, – сказала дану. – Так что фотопленку он засвечивать не будет, если ты об этом.

– А какая вообще разница? – спросил Артур. – Дракону все равно, кого жевать.

Джиневра обвела всех раздраженным взглядом и начала объяснять:

– Нам нужно лицо кампании. Кто‑то, кого можно поставить на плакат. Образ на плакате должен быть такой, чтобы все парни хотели выглядеть так же и все девушки хотели себе такого же. И, что важно – у них должна быть уверенность, что этого можно достигнуть. Не недосягаемый идеал, – она наклонилась вперед, мимолетно погладила его по колену и откинулась на спинку кресла обратно, – а пример, которому можно следовать. Герой, который убил дракона – это идеальный выбор.

Артур потер подбородок:

– А что, вариант.

У Мерлина сделалось такое выражение, будто у него заболели все зубы разом.

– Какие‑то возражения? – спросил Артур.

Мерлин скривился.

– Я не уверен, что Ланс – подходящая кандидатура, – медленно произнес он. – Ланс идеален на своем месте и заслуживает рыцарства, но мне не нравится идея ставить его в пример окружающим. Он сражается, как смертник. Это хорошая тактика, но очень плохая стратегия. Нам не нужно, чтоб пилоты убивались во имя Камелота. Нам нужно, чтоб они ради него жили.

– Посмотри на это с другой стороны, – задумчиво произнесла Нимуэ. – Это же именно, к чему Ланс всегда стремился – защищать окружающих, сражаться с чудовищами, служить… кому‑нибудь. Это его шанс. – Она подняла ресницы и зафиксировала Мерлина взглядом. Мерлин стремительно соскочил с подлокотника, прошелся по комнате, постоял, глядя в окно, и тяжело вздохнул:

– Возможно, – он развернулся на пятках и решительно заявил, – Но вы спросите его, хочет ли он сам этим заниматься. И у него должна быть возможность отказаться.

Джиневра перебросила волосы с одного плеча на другое и улыбнулась:

– Хорошо, спрошу обязательно.

Мерлин вроде бы успокоился. Способность людей отказывать Джиневре он явно переоценивал, но Артур не собирался его разубеждать. Он уже привык, что остроухие вечно придираются к деталям и раздувают из мухи слона.

Мерлин присел обратно на подлокотник и поболтал ногой:

– Я составлю список кандидатов для ордена. За последние полтора года мы много с кем сталкивались на местах, я думаю, костяк из человек этак пятидесяти наберется.

Джиневра кивнула:

– Как будет готов – сразу же давай мне. Я пока займусь вопросом, как это покрасивее оформить – геральдика, устав, девизы, церемонии, все такое.

Мерлин кивнул:

– Договорились.

Дану встала на сидении, Мерлин подал ей руку, она спрыгнула на пол, вытянула босую ногу, стерла рисунок мелом, размыкая кольцо, шагнула сквозь него и исчезла, потянув Мерлина за собой. Он небрежно отсалютовал на прощание и пропал – только фалды пиджака мелькнули в воздухе.

К таким фокусам все‑таки было нелегко привыкнуть. Джиневра некоторое время смотрела на пустое место, потом передернула печами и тряхнула головой:

– С глаз долой – из сердца вон, – решительно заявила она и пересела к Артуру на колени. – Какие у нас дальнейшие планы?

– Хватит дел на сегодня, – сказал Артур.

Он точно знал, что хочет сделать. Взять Джиневру, пойти прогуляться и сосчитать, сколько шагов от дворца до пристани.

 

Узкая набережная была пуста. Вода в Камелоте не замерзала на зиму. Снег, выпавший утром, уже успел стаять. Нимуэ и Мирддин медленно шли вдоль канала, разглядывая лодки с причудливыми именами – «Дженни», «Везунчик», «Зверь рыкающая».

– Погоди‑ка, – вдруг сказал Мирддин и коснулся окутывавшего Нимуэ заклинания. – Вот так.

Нимуэ вгляделась в изменения – он немного переделал скрывавшую ее «вуаль».

– Это немного другая версия, – пояснил он. – Сквозь нее можно общаться с людьми. Они будут смотреть на тебя и считать, что ты тоже человек. Обычный, – Мирддин довольно ухмыльнулся.

– А зачем? – спросила Нимуэ.

– Ну, например… – Мирддин в несколько шагов оказался рядом с лоточницей, ослепительно ей улыбнулся, выудил из кармана горсть мелочи, выпалил «Один, пожалуйста!» и вернулся обратно.

– Вот! – он гордо продемонстрировал ей кулек крохотных красных яблочек. – Можно взаимодействовать с людьми и при этом минимизировать эффект наблюдателя!

Нимуэ посмотрела на Мирддина. Его светлое пальто с двумя рядами пуговиц, шляпа и длинный синий шарф были такие же, как она видела на улицах, но сверху все равно было накинуто заклинание.

– Ты же старался обходиться без магии, – сказала она и взяла ранетку из кулька.

Мирддин чуть смутился:

– «Вуаль» позволяет не следить за языком. Я могу и без нее, но это утомительней.

– Понятно, – кивнула Нимуэ.

Они пошли дальше. Было странно идти с Мирддином бок о бок и не видеть его лица. У себя на озере она могла смотреть на него со всех сторон одновременно – туманом, деревьями, птицами, травами. В человеческом облике обзор был ограничен. Она очень хорошо представляла его выражение – как он, прищурившись, смотрит куда‑то вперед и улыбается, уткнувшись носом в шарф. Но представлять и видеть – это разные вещи. Нимуэ подумала, что жизнь в телах требует от людей больше доверия.

Впрочем, идти между ним и рекой, чуть касаясь плечом руки, было хорошо. Их шаги, их дыхание, тихие вздохи воды в канале, чуть заметно поднимающие и опускающие лодки, сливались в единый ритм.

Мирддин тронул ее за локоть.

– Почти пришли. Я хочу показать тебе одно место. Думаю, тебе понравится, – он подвел ее к барже, выкрашенной в зеленый цвет, и показал на название.

«Слова на воде». Нимуэ засмеялась.

У входа в лодку в раскладном кресле сидел человек в толстом рыболовском свитере, с трехцветной кошкой на коленях, и читал какой‑то томик, отставив его в сторону на вытянутой руке. Рядом на лотке были разложены книги в пестрых обложках и возвышался картонный щит с надписью «Глинтвейн». Пластинка в проигрывателе рассыпала какой‑то фокстрот, щедро пересыпая его шипением.