Онтологически человек: Битва деревьев

– Плюс‑минус, – ответил он. – Пеллинор ввел меня в курс дела. Если честно, монархическая система правления кажется мне изрядно неэффективной. Судя по человеческой истории, корреляция между происхождением и наличием организаторских способностей не превышает статистической погрешности. Если хочешь знать, я бы рекомендовал сменить форму правления.

Джиневра фыркнула и торжествующе наставила на него палец:

– Вот! Мерлин, только ты такое можешь выдать. И тут мы переходим к тому, ради чего разговор, – она посерьезнела. – Вокруг Артура очень мало тех, кому глубоко наплевать на его титул. Тех, кому важен не король Артур, а человек Артур.

– А ты? – внезапно для себя спросил Мирддин.

– Я? – Взгляд у Джиневры затуманился. Она расплылась в улыбке, слегка зарделась, потом нахмурилась, тяжело вздохнула и потянулась за сигаретой. Сделала затяжку, выдохнула дым в потолок и опять заулыбалась.

Мирддин наблюдал за всеми этими метаморфозами, терпеливо ожидая, когда Джиневра вспомнит про собеседника.

– Артур – король, это его сущность, – наконец, сказала Джиневра, наблюдая, как дым уплывает вверх, завиваясь кольцами. – Если бы он не был королем, он был бы другим человеком, а я люблю его таким, какой он есть. – Она перевела глаза на Мирддина. – Но речь сейчас не обо мне. Артуру нужен друг. И хотя временами мне очень, очень хочется запустить в тебя чем‑нибудь тяжелым, любой другой на этом месте будет еще хуже. Так что я очень тебя прошу, – с нажимом произнесла она, – потратить немного своего драгоценного времени и снизойти до королевской свадьбы. Тебе это ничего не будет стоить, а Артуру это важно.

В подобные детали Пеллинор Мирддина не вводил.

– Я не знал, – сказал Мирддин.

Джиневра затушила окурок в пепельнице.

– Чего не знал? Что в свидетели обычно зовут лучшего друга?

Что Артур вообще считает его другом, для начала.

– На Авалоне нет такого обычая как брак, – вслух сказал Мирддин. – Что от меня требуется?

– Стоишь рядом с женихом и наблюдаешь за происходящим. Молча, – быстро ответила Джиневра. – Свидетельствуешь, в общем.

По скорости ответа Мирддин догадался, что обычный список обязанностей гораздо шире.

– А можно более подробно?

– Вот сценарий, – Джиневра с готовностью протянула ему папку толщиной в добрых два пальца.

Мирддин наугад заглянул внутрь. «11:00 – 11:16 – посадка в карету Ее Высочества. 11:17 – выезд кареты Ее Высочества. 11:34 – прибытие кареты Ее Высочества. 11:34 – 11:50 – выход из кареты Ее Высочества…»

Все‑таки была в Джиневре какая‑то самоотверженность. Мирддин подавил в себе желание выразить ей соболезнования и принялся листать дальше.

– Погоди, – вдруг сказал он. – Я правильно понимаю, что это ритуал, в котором вы обмениваетесь клятвами?

– Да, а что?

Мирддин подавил вздох.

– Клятва – любая клятва – это очень опасная вещь. Любая клятва искушает судьбу. Опрометчивая клятва, – он поискал аналогию, – это как радиация. Как яд. Она убивает своего носителя, и это так не только для дану. На нас это просто сказывается сразу же. Я, – он поморщился, – я видел, как это бывает. И очень не хотел бы видеть подобное еще раз. Ты… точно уверена в том, в чем хочешь клясться? Особенно именем Единого?

Джиневра промурлыкала:

– Аб‑со‑лют‑но.

– Тогда зачем тебе клясться вообще?

Джиневра зажмурилась.

– Мерлин. Если ты сейчас же не закроешь дверь с той стороны – я надену эту вазу тебе на голову. Клянусь.

Мирддин коротко поклонился и вышел.

 

Окно флигеля выходило на крохотный дворик с колодцем. Когда‑то здесь пробурили артезианскую скважину – очень важную вещь на случай осады. Потом времена стали более мирными, колодец превратили в мраморную чашу, широкую и низкую – но шахта по‑прежнему уходила достаточно глубоко. Когда стало ясно, что в Камелоте придется проводить много времени, Мирддин договорился, что будет останавливаться здесь – чтобы Нимуэ могла приходить и уходить, как ей угодно.

Первое защитное кольцо вокруг он накладывал сам и обновлял регулярно. Технически, оно не делало фонтан невидимым – солнечный свет вполне проходил границу – просто никому не приходило в голову смотреть в его сторону, а любой случайно посмотревший тут же забывал о его существовании. Второй слой защиты накладывала сама Нимуэ – и он полностью закрывал территорию от людских эмоций. Стоило подойти ближе, и это сказывалось – будто пробирался против течения и вышел на берег. Исчезало сопротивление среды, вечный белый шум людских страстей на краю сознания.

Мирддин положил ладонь на поверхность воды и позвал. Вода под ладонью дрогнула, зов ушел в глубину. Мирддин положил на мрамор папку, взятую у Джиневры, набрал на комме программу и пристроил прибор сверху, а сам лег на широкий бортик и стал смотреть в небо. В небе кружили ласточки, периодически влетая под стрехи башни, и реяли флаги – государственный камелотовский и личный артуровский, отмечающий присутствие короля в резиденции.

Мирддин задремал и проснулся оттого, что на веки легла тень. Он открыл глаза и увидел ладонь – прозрачную, сквозь которую просвечивало солнце. Он поморгал, чтобы ее щекотнуть. Ладонь отдернулась.

Мирддин повернул голову и увидел Нимуэ. Из воды выступило лицо, будто выточенное из хрусталя, ключицы и тонкие руки, прозрачные, как стеклянные, сквозь которые виднелся потемневший от времени мрамор и ходящие в глубине колодца смутные тени. Дану склонила голову к плечу:

– По делу или так?

Мирддин ощутил острое желание сказать «так». Рвануть прямо сейчас на Авалон, и гори оно все синим пламенем.

Если бы время в Срединных землях не значило настолько много…

– По делу, – сказал он, садясь. – Выбирайся.

Нимуэ легко скользнула вперед и вверх, отливаясь в человеческую форму. Вот вскинулась волна – и вот она уже сидит на бортике, подвернув под себя колено, только подол платья мокнет в чаше и сливается с рябью. Ему никогда не удавалось заметить, как стекло превращается в шелк и кожу – если смотреть человеческими глазами, не успеваешь уследить. Если смотреть глазами ветра – не понимаешь таких деталей.

– Так что у тебя? – спросила дану.

– У людей есть ритуал, когда они обмениваются клятвами. Они зовут меня свидетельствовать их.

Нимуэ нахмурилась:

– Насколько это опасно?

Мирддин прикусил губу.