Онтологически человек: Битва деревьев

– Артур и Джиневра не считают это опасным. Им кажется, что это такой праздник.

Дану повела бровью.

– Текст клятвы у тебя есть?

Мирддин пошарил по земле и протянул ей комм:

– Формулировка стандартная.

Дану оперлась спиной о его плечо и принялась читать определения. Мирддин тихонько дунул – от прикосновения воздуха затрепетала паутинно‑тонкая прядь на затылке. Нимуэ, не оборачиваясь, пробежала рукой по волосам. Белые пальцы прошли сквозь темные пряди, как гребень, на секунду замерли над вторым позвонком и скользнули вниз.

Мирддин сделал усилие и попытался сконцентрироваться на сценарии. Получалось как‑то не очень.

Пахло колодезной водой и нагретым камнем. Тень от шпиля сдвинулась на десять градусов. Шелковый подол стек вниз и разлился лужей по мраморной плитке. Толстый сизый голубь, курлыча, попытался напиться. Дану, не глядя, сделала резкий жест, прогоняя птицу, и подняла глаза от текста.

– Мирддин, это шарлатанство. Единственное четкое условие – «пока смерть не разлучит нас», и это абсолютно нерабочее условие, потому что обнуляет результат всех предыдущих действий. Какой смысл в деятельности, если по итогам ты все равно оказываешься в Аннуине один?

– Люди считают, что важнее регулировать то, что происходит при жизни, – сказал Мирддин. – Социальный статус, имущественные отношения…

– В Аннуине это все не имеет значения!

– Зато в Срединных землях имеет, – терпеливо пояснил Мирддин.

– Тогда зачем они вмешивают сюда Единого? Вот уж кому все это без разницы!

Мирддин вздохнул. Он сам не слишком хорошо это понимал.

– Клятвы так не работают, – твердо сказала Нимуэ. – С помощью клятвы можно добиться только исполнения долга. А они пытаются регулировать клятвами истинные стремления. Как было в Городе Солнца с Лансом. Ты помнишь, чем это кончилось?

Мирддин дернул плечом.

– И в любом случае, – продолжила дану, – людские клятвы – это только декларация о намерениях, у них нет силы физического закона. А если ты ввяжешься их свидетельствовать, то окажешься единственным, кто будет связан.

Мирддин подтянул колено к груди и уперся в него подбородком. Вода из фонтанной чаши струилась вниз, журча и рассыпая яркие блики. От бликов оставалось пятно на радужке.

– Ну… не так уж надолго. В конце концов.

Нимуэ мгновенно выпрямилась и взяла его лицо в ладони, разворачивая к себе. Мирддин попытался успокаивающе улыбнуться.

– Ты уже, – прошептала дану.

– Я уже, – согласился Мирддин.

Он не заметил, как какой‑то частью себя врос в Камелот. В Смертные земли. Но он понял, что произошло, только когда сами люди заговорили с ним об этом.

– Это было закономерно, – сказал он вслух. – В каком‑то плане. Я ведь тоже из людей.

Нимуэ стремительно отпрянула, отворачиваясь – но не настолько стремительно, чтоб до него не доплеснуло чувством острой жалости. «Не привязывайся к смертным. Смертные меняются. Смертные уходят путями Единого. В любом случае ты теряешь их навсегда – и это разбивает тебе сердце».

– Ты такое слышишь постоянно? – медленно спросил он.

Нимуэ кивнула. По тонкому позвоночнику прошла дрожь – как по тростнику под ветром.

Мирддин обнял ее и развернул к себе.

– И что ты делаешь?

Дану пожала плечом.

– А что я сделаю… Единый всегда забирает все.

Он взял ее ладони в свои и развернул вверх, будто можно было прочесть решение задачи по линиям. У запястья билась синяя жилка. Мирддин прогладил ее пальцем.

– Но ведь и дает все. Разве нет?

Дану судорожно вздохнула.

– Я никогда… – начал Мирддин. Дану вскинулась, как волна, и прижала пальцы ему к губам. Замотала головой и торопливо зашептала:

– Не клянись. Не обещай. Не искушай судьбу.

«Если ты не изменишься – клятва не нужна. Если ты изменишься – клятва ничем не поможет».

Мирддин опустил веки. Это была правда. Но это было тяжело.

Совсем рядом, под щекой, под шелком, под кожей, билось сердце – быстро и сбивчиво, как птичье, исчисляя секунды. Ни одну из них невозможно было удержать.

Дану не то засмеялась, не то всхлипнула. Прохладная ладонь скользнула по его щеке и замерла.

«Все равно у нас нет никакого другого мира. Никакого другого тебя. Никакой другой меня».

Холодные губы прижались к его виску, раздался плеск воды – и она исчезла.

 

Артур крутился перед зеркалом.

– Ты же вроде уезжать собирался? – сказал он отражению Мирддина.

– Возникли новые данные, – сказал Мирддин, присаживаясь на край стола.

– Ааа, – буркнул Артур. Он пытался завязать галстук герцогским узлом так, чтоб он не превратился в ленту Мебиуса. Процесс выглядел мучительно.

– Слева направо сверху вниз, – не сдержался Мирддин.

– Не подсказывай! – шикнул Артур.

Кажется, королю полагался отдельный специалист, занимающийся такими вещами, но Артур пошел на принцип.

Наконец, Артуру удалось достичь поставленной цели и не задушиться.

– Воот! – торжествующе заявил он, одергивая воротник. – А то «камердинер, камердинер»! Им волю дай, так на помочи посадят, п‑пестуны… Мерлин, так что там у тебя?

– У меня был разговор с Джиневрой. Она пообещала надеть мне вазу на голову.

Артур хохотнул:

– Она может, да. Это что ты ей такое сказал?

Мирддин хрустнул пальцами.