Онтологически человек: Истинное желание

– А, это Вертигерн прикормил тварь из фир болг. У него постоянно кто‑то ломал себе шею на стройке, мы с Нимуэ стали разбираться, выяснилось, что это были слегка замаскированные человеческие жертвоприношения, которыми он кормился. Мы с Нимуэ стали думать, что делать: снесешь Вертигерна – вся экосистема рухнет вместе с хозяйством, не снесешь – тоже рухнет, но позже. А тут его величество удачно мимо пробегал. А мы такие – о, истинный король! Здорово! А его величество такой – да, я тут как раз за этим! В общем, мы материализовали Экскалибур, и, когда Вертигерн сунулся в подвал пожрать, король Артур просто снес ему голову. Ибо нечего. Ну а там дальше просто было – с утра подтянулся Пеллинор с отрядами, так что все, что оставалось – это объяснить всем, что произошло. Шону, конечно, туго пришлось, все это хозяйство заново отстраивать, ну да он привычный, когда Дикая охота по полям не скачет – все гораздо проще. Фир болг снести не сложно, сложно сделать так, чтобы потом ничего не развалилось. Ну, Шоннеси молодец, не зря ты ему рыцаря дал – построил там авиазавод, моторы начали клепать как следует…

– Кстати, про моторы, – Артур отложил вилку и выпрямился. – Лейтенант, насколько я помню, ваша часть неподалеку?

– Да, сэр.

– Прекрасно. Мне нужен двухместный самолет, можно «мотылек», но лучше «бристоль». К завтрашнему утру.

– А борт 001?

– Вы улетали именно на нем. А мне бы хотелось во время своего возвращения иметь эффект внезапности.

– Так точно, сэр.

Ланс, кажется, хотел отсалютовать, но вовремя вспомнил, что сидит за столом, и только сдержанно кивнул.

– Мой мотоцикл можно взять, – сказал Блейз. – Тут всего два часа, мотоциклом‑то. Как раз вечером туда – утром обратно.

Ланс опять кивнул.

– Мы полетим завтра? – светским тоном спросила Джиневра, не поднимая глаз от тарелки. Спина у нее была идеально прямая. От длинных ресниц ложились тени, острые, как копья. Движения были идеально плавные. Только чуть‑чуть более плавные и медленные, чем обычно, и грудь, поднявшись на вдохе, чуть дольше замирала перед выдохом, на три счета.

Мерлин пнул Артура под столом. Артур опомнился.

– Мы полетим. Вот с ним, – Артур ткнул вилкой в сторону Мерлина. – А вашему величеству придется подождать тут, пока мы не вернемся на чем‑нибудь поприличней. Потому что в «бристоле» болтанка страшная. Так что придется нам еще немного злоупотребить вашим гостеприимством, святой отец.

Блейз засмеялся:

– Да живите хоть все лето! А скучно станет – так до менгиров рукой подать. У меня сестра на Авалоне живет, варенье варит – объеденье!

Джиневра вежливо улыбнулась:

– Я на диете, святой отец.

 

Хозяйство Блейза оказалось гораздо больше, чем выглядело. Хлев, гараж, теплица, баня, какой‑то сарай с инструментами, «летняя кухня»… – все это было построено непонятно из чего и лепилось друг к другу, как детский городок из коробок, который вот‑вот развалится. Джиневра уже начинала прикидывать, как бы, не обидев хозяина, предложить идею переночевать в самолете – там можно было бы попробовать разложить кресла, ну и вообще…

К счастью, обнаружилось, что в дальнем углу есть отдельный вполне приличный сарай, тьфу, домишко, куда можно было упасть двум утомленным и истосковавшимся по уединению монархам – с голубенькими занавесками в цветочек и старым календарем на стене. С календаря таращился розовощекий подвыцветший пупс. Джиневра покосилась на него, присела на край постели, застеленной клетчатым одеялом, и рассеянно погладила круглый латунный шар на спинке кровати.

– Ты как? – спросил Артур.

– Ничего, – она усмехнулась. – По крайней мере, я знаю, что эта кровать не умнее меня.

Артур прищурился, посмотрел наверх – высоко вверху темнели балки. С балок свешивались какие‑то запасы. Кажется, опять сушеные грибы. Артур вдруг ухмыльнулся и скомандовал:

– Ну‑ка разуйся.

– Что?

Она не успела опомниться, как он присел, стянул с нее туфельки, подхватил за талию и поставил на постель.

Джиневра ойкнула – кровать пружинила и ходила ходуном, как корабельная палуба.

– А теперь прыгай, – скомандовал он.

Джиневра возмущенно на него уставилась. Артур ухмыльнулся, как школьник, задумавший шкоду.

– Давай‑давай!

Она поджала губы, но отказать ему в этой дурацкой просьбе было невозможно. Она подпрыгнула, ее подбросило – неожиданно высоко, сердце взмыло вверх, как в детстве, и опять, и опять, и опять.

Артур поймал ее, засмеялся и поцеловал крепко‑крепко.

– Меня как‑то в старом госпитале прятали, когда я мелкий был, – он ухмыльнулся. – Там таких кроватей много было.

Джиневра подтянула колени к груди.

– И как мать тебя отпускала…

– А как иначе? – не понял Артур. – Так больше шансов сохранить монархию. Если бы со мной что‑то случилось, у Игрейны и Утера все равно мог бы быть другой сын. И наоборот, если бы с ними что‑то случилось, все равно остался бы я. – Он потер шею. – Я и остался.

Джиневра резко выпрямилась.

– Обещай, что у нас так не будет. Что ты не будешь пытаться законопатить меня в какую‑то дыру ради моего же блага. И что ты не будешь разлучать меня с детьми.

– Джин, послушай…

– Нет, это ты послушай! Камелот – это важно. Династия – это важно. Но вот эта, одна маленькая человеческая жизнь – она моя. Я не хочу тратить ее на страх и ожидание. Я хочу быть живой. Любить тебя. Растить наших детей. Успеть сделать все, что можно, пока от меня не останется тоже… три волоса в медальоне!

– Если с тобой что‑нибудь произойдет… – начал Артур.

Она резко зажала ему рот:

– Женишься еще раз. Ради блага монархии. А пока я жива – ты мой.

У него немедленно заблестели глаза над ее ладонью, и ей пришлось прикусить губу, чтобы удержать требовательное выражение.

– Ладно, – покладисто согласился Артур. – Твой.

Проклятая панцирная сетка скрипела немилосердно.