Орден святых ищеек

Теплоносители забрали всю энергию остывающего реактора, потому хлопковая туника инженера была лучшей одеждой для осмотра. Все остальные нещадно потели.

– Вся механика работает, – сообщил он через динамики всему кораблю, хотя должен был докладывать только капитану, – и топлива полно. А реактору как будто – полный ипце́д, уснул дракоша.

«Все знают, что мы над океаном, приближается шторм, от которого мы пытались улететь. Он позвал на судно панику», – рассудил и даже немного осудил Смибдорт. Мастер и без приборов чувствовал, как медленно, но неуклонно возрастает атмосферное давление – «Незримый» терял высоту. И как едва уловимо поменял оттенок ковмарил, перестав захватывать и нейтрализовать радиационное излучение.

– Попробуешь запустить? – спросил он Альреда.

– Помоги войти в транс.

Дирижабль клюнул носом, потом качнулся в сторону, задрал нос, один из ремонтников не устоял на ногах. Это капитан Хим пытался подстроиться под ветер и сохранить высоту? Или же шторм уже начал смертельную игру с человеческой машиной? Эластичные тросы гасили колебания корзины, разбивая их на вибрации, жесткий ковмарил, наоборот, передавал каждый толчок, сбивая людей с ног, ударяя о стенки кают и коридоров. Главный инженер упал на приборную панель, неловко вывернув руку, раздался хруст, вскрик, затем дирижабль снова тряхнуло, и на тунике, под визг на одной ноте, разрослось кровавое пятно. Увидев оголенную кость и порванные сухожилия, инженер потерял сознание.

– Мне нужно войти в транс! – напомнил Альред. – В таком шуме даже с тобой это будет сложно.

– Наложите жгут! – приказал Смибдорт ремонтникам. – И не сломайте ему шею, пока несете в медотсек. Как очнется, пусть сразу идет в капитанскую рубку.

Смибдорт сел напротив Альреда, тоже пристегнулся и, почти упершись лбом в лоб, посмотрел в глаза. Атомогенетик смотрел, не мигая, на серо‑зеленую радужку, мастер начал двигать глазными яблоками из стороны в сторону, монотонно считать, наполнил мозг белым шумом, не давая пробиться ни единой мысли.

– Всем надеть утепленные спасжилеты! Взять недельный экстренный паек! – проорал капитан. – Облегчить экипировку! Весь ипцедский хлам – за борт!

– Голос Хима мертвого разбудит, выключи здесь динамики, – усмехнулся Альред.

Смибдорт почувствовал, как дирижабль сделал несколько скачков вверх – не иначе из грузового отсека сбросили тяжелые сухопутные машины. Значит, у них было еще немного времени. До этого не было совсем.

Помогая атомогенетикам войти в транс, мастера отдавали им часть своей силы и получали, как вознаграждение, роль стороннего наблюдателя в ядерном мире.

Это не было похоже на первый залп горящих стрел на поле средневекового боя, когда вылетают первые нейтроны. Это не было похоже на современную террор‑войну на уничтожение, когда запустилась цепная реакция. Это не было похоже на грызущуюся свору собак с единственной сучкой с эструсом, когда в ядерное топливо прилетает возбудитель. Это было похоже на притон с седативными наркотиками, словно все втянули дым э́жроха. Они потенциально могли жить как прежде, но не хотели и не будут, внутри уже что‑то «сломалось».

У Смибдорта разболелась голова, давно такого не было. Альред пытался расшевелить, запустить ядерный мир, промелькнуло что‑то вроде искры, почувствовалось движение… безуспешно, частицы сбежали, чтобы их не трогали. Атомогенетик сделал несколько движений, выходя из транса.

По щекам обоих мужчин, от перенапряжения, текли слезы.

– Это не передать, не понимаю…, словно они устали взаимодействовать, словно у них депрессия… шаз знает что! – Альред был вне себя.

– Как остывшие звезды, – глухо сказал мастер. – Пойдем к Химу.

В капитанской рубке было не продохнуть. Один огрызок сигары дымился на полу, половина зажженной второй лежала возле показаний состояния оболочки дирижабля, третья чадила в зубах Хима. В минуты крайнего напряжения он часто прикуривал новую сигару, забыв о том, что где‑то рядом лежит ее дымящаяся сестра.

Пепел снова напомнил Смибдорту об увиденном в микромире. Новое направление? Новая проблема? Депрессия микрочастиц? И сколько прошло времени, раз Хим успел столько скурить, а на стуле сидел главный инженер, пристегнутый двумя ремнями поверх спасжилета и белой накидки. Рука была загипсована и прижата к груди.

– Что с распорками внутри главного баллона?! – рявкнул Хим.

– Давление оболочки критическое, выше тестируемого, и в два раза выше рекомендованного, – занудил бледный инженер, лишившись от перелома и румянца и бежевой туники, которая так раздражала капитана.

– Шаз ипцедский! Сколько у нас времени?! Как уменьшить нагрузку?! Или ты тут сдохнуть решил? А выживем, до могильной плиты не расплатимся с Хором.

– Особенно вы, – спокойным голосом обратился к инженеру Смибдорт, – вы ведь официально не военный. Своих псов Хор как‑нибудь простит.

Глаза инженера лихорадочно блеснули, к щекам вернулся румянец – мотивационная речь подействовала.

– Рад с вами служить, мастер Смиб, – нашел время сказать капитан. – Не вышло?

Ответил Альред:

– У «Незримого» больше нет реактора, стал балластом.

– Который нельзя сбрасывать, – проворчал Хим.

– Разве корзина удержится на плаву с реакторным отсеком?

– Должна.

– В спокойной воде, – прошептал мастер, но даже за свистом ветра его услышали все присутствующие.

Капитанская рубка – герметичная капсула внутри дирижабля, сама по себе была с высокой положительной плавучестью. Также «Незримый» без предварительного сброса матросов‑швартовщиков мог использовать для посадки озера и спокойные полноводные реки. Но что будет, если придется отстегнуть оболочку, наполненную сотней нагнетателей и газовых мешков? Или же попробовать потягаться со штормом вместе с нею? Этого не мог просчитать инженер, и не мог проинтуичить мастер. А на учениях такие маловероятные и, самое главное, пораженческие ситуации даже не рассматривались.

Хим отключил три четверти нагнетателей, пытаясь балансировать между возможностью покинуть зону шторма и экономией крупиц энергии в аккумуляторах.

– Матросы‑швартовщики все целы? – надавив на рычаг связи, спросил капитан.

– Да, – ответил командир квартета.

– Нужно перераспределить газовые мешки внутри оболочки, половину – в носовую часть, а в хвостовую бросьте десяток неработающих нагнетателей, для веса и жесткости, – приказал Хим. – Быстро! Быстро!

– Слушаюсь!

– Если сможем держать задницу к ветру, а нос хоть немного приподнимется…

– Если бы не шторм, – вздохнул инженер, не прекращая высчитывать угол основного направления ветра, сравнивая скорости вращения всех флюгеров.

– Если бы реактор не отключился, – в тон ему пробурчал Альред.