Озаряя тьму
– Юля, послушай меня…. – остановил меня он и нежно сжал в своей ладони мою руку. – Да, скорее всего, ты права. Но я не могу смотреть, как чёрные мысли терзают тебя! Отпусти их! Не переживай ни о чём, не притягивай в нашу жизнь страдания и беды. Позволь себе просто быть счастливой!
Пообедав, мы отправились на прогулку по вечернему Петербургу. По пути нам встретилось много мостов, как старинных деревянных, так и новых, из прочного камня и литого чугуна, застывшего в форме цветов, завитушек и ангелов. Некрепкий, кое‑где разбитый тонкий ледок сковывал реки, каналы и канавки, сияя янтарём в последних лучах заходящего солнца. Ослепительно горели купола церквей и высокий шпиль Петропавловского Собора на Заячьем острове, что виднелся на противоположном берегу.
Мы полюбовались одетой дорогим гранитом Невой и уже зажжёнными вдоль неё масляными фонарями, а после направились к Дворцовой площади. Наслаждаясь приятной пешей прогулкой с любимым по оживлённому Невскому проспекту, я и представить не могла, какое серьёзное предприятие входит в его планы на этот вечер. Он неожиданно остановился напротив зеленоватого каменного здания в два этажа. Над крыльцом белела крупная вывеска: «Торговый домъ купца Замятина».
– Давайте‑ка зайдём, погреемся, сударыня. Заодно и посмотрим…. Может, приглянётся что‑нибудь, – предложил мой муж.
– Что ты задумал, Нестор? – спросила я.
Он лукаво улыбнулся и крепче сжал в своей ладони мою руку.
Я направилась следом за Нестором в магазин, где продавали верхнюю одежду, начиная с простеньких тонких шинелей и заканчивая тёплыми зимними душегреями.
– Добрый вечер, милости просим‑с, – поздоровался хозяин – полный усатый мужчина с густыми и нахмуренными, как у филина, бровями и отпущенной по купеческому обычаю, черной, как смоль, бородой. – Евсей Замятин, ваш покорный слуга. Что вашеству угодно будет‑с? Приобрести что‑либо или починить?
– И тебе вечер добрый, Евсей. Покажи‑ка нам женские шубки, любезный, – попросил Нестор.
– Что ж, пожалуйте‑с. У нас большой выбор есть. Заячьи али овчинные интересуют?
– А соболь имеется? – ответил вопросом на вопрос мой любимый.
– Соболь? – не скрыв изумления, переспросил купец. – Сию минуту… Митька! Полно шинельки починять! Успеется. Соболей для барыни из кладовой принеси!
Митька оказался щупленьким юношей, совсем ещё подростком. Он притащил и выложил на прилавок с десяток собольих женских шуб, одна из которых была краше другой.
– Выбирайте, мадам, какая вам больше по душе, – улыбнулся Нестор, и я растерялась от мысли о том, сколько может стоить сие великолепие.
Мой любимый помог мне выбрать самую красивую и тёплую шубку. Несколько минут – и я уже стояла перед старинным прямоугольным зеркалом, одетая в роскошные собольи меха.
– Поглядитесь, княгиня: хорошо ли? – спросил Замятин, застегнув последнюю пуговицу на моём царском одеянии.
– Да, – ответила я, нерешительно принимая из рук Нестора пушистую муфту и головной убор, идеально подходящий именно к этой шубке.
– Мне тоже нравится. И нарядно, и в любые морозы согреет. Сколько стоит сия красота? – полюбопытствовал Нестор.
Ответ купца Замятина заставил меня пошатнуться, хотя я и знала, что мех соболя имеет огромную ценность.
– Нет, это очень дорого, – шепнула любимому я. – Может, посмотрим что‑нибудь поскромнее?
– Всё хорошо, моя родная, – очаровательно улыбнулся он. – Это мой свадебный подарок.
– Так что же? Брать будете, ваше сиятельство? – донёсся до нас голос Замятина.
– Да. Заверни‑ка наши покупки, любезный, да перевяжи покрепче, – положив на прилавок стопку крупных банковских ассигнаций, сказал Митьке Нестор, и паренёк зашуршал горчичного цвета бумагой.
– Покорнейше благодарю, – бегло пересчитав и спрятав деньги, произнёс засиявший как тульский самовар купец. – Пожалуйте снова за соболем, князь. К Рождеству много шуб привезём. Матушке вашей почтенной шубку, быть может, надобно.
– Матушки моей уже восемь лет нет в живых, – тяжело вздохнул мой супруг. – Прощай, любезный!
– Прощайте, ваше сиятельство, – ответили купец Замятин и Митька, которому молодой князь не поскупился дать блестящую монетку на сладости.
На улице уже стемнело. Зато приветливо засветились витрины продовольственных и платяных лавок, загорелись приятным охряно‑жёлтым светом окна жилых домов, золотыми ожерельями путеводных звёзд зажглись на центральных улицах придорожные фонари. Глядя на Петербург из окошка экипажа, я улыбалась и мысленно благодарила всевышнего за самый необыкновенный, волшебный и сладкий в моей жизни ноябрь.
Мы вернулись домой. В уютном будуаре, на кофейном столике уже ожидал нас романтический ужин: греческая холодная закуска и куриные крылышки под ягодным соусом. Аппетитный натюрморт дополняли пахнущие цветами и ванилью свечи в позолоченных подсвечниках, белоснежные кружевные салфетки, два хрустальных фужера и бутылка вина.
– Стоит отметить сие ценное приобретение, – очаровательно улыбнулся Нестор. – Что вы стоите, мадам? Горячее вот‑вот остынет!
– Я очень рада, Нестор, и восхищена твоей щедростью,– заняв место за столом, сказала я.
– Это моя обязанность, Юля, – взяв бутылку, негромко, но твёрдо произнёс Нестор, и в наших фужерах драгоценным рубином заискрилось красное вино.
Тихий мелодичный звон хрустальных фужеров напомнил мне неповторимый день нашей свадьбы. Допив вино и съев после салата вкуснейшее куриное крылышко, я почувствовала, как блаженственная томная нега разливается у меня внутри, заставляя влюблённое сердце биться чаще.
– Вы уже догадались, сударыня? – спросил мой муж.
– О чём вы, сударь?
– О том, что вас ждёт после ужина, – ответил Нестор и медленно, едва касаясь, провёл кончиками пальцев по моей щеке, пытаясь убрать выпавший из причёски вьющийся локон.
– Да, – ответила я и почувствовала, как сильная рука молодого князя нежно обвивает мой тонкий стан.
– Так что же? Вы не против?
– Как тебе будет угодно, – не поднимая глаз, ответила я.
– А шоколад? – послышался вдруг бойкий упрёк зашедшего без стука Анания. – Шоколад как же, барин?! Я тут, значит, старался, готовил, и что? Самому теперь пить?
– Совсем забыл! – молодой князь забрал у мальчишки две большие чашки с горячим сладким напитком. – Всё, теперь марш в постель!
– Как скажешь, барин, – вздохнул Ананий. – Только сильно не шумите, а то ведь не усну!
– Ещё одна такая шутка – и покатишься в деревню. Ясно? – с весьма забавной наигранной строгостью пригрозил Нестор.