Падение

Он набрал номер, нажал кнопку, и почти сразу на панели зажглась надпись SAY, дверь немного отстала. Каким‑то мистическим образом никто ничего не спросил, динамик молчал. Егоров мог бы заставить подчиниться кого угодно и что угодно, но люди и вещи сами подчинялись ему.

Они вошлии поднялись к лифту. Рома нажал кнопку вызова. Створки приглашающе раскрылись.

– Какой этаж?

– Двенадцатый.

Створки закрылись, лифт тронулся с тихим гулом.

– Ну и на верхотуру забрались Настины предки! А если лифт сломается? Пока по лестнице поднимешься, полжизни пройдёт, – заметил Рома.

– Наверное, вид с балкона захватывает дух, – возразил Эдик. Жилой комплекс произвёл на него могучее впечатление. Возможно, просто потому, что был новым. 

– Да хрен там! Максимум окно кухни в доме напротив, где чья‑то кабанья туша в халате переваливается от стола к холодильнику и обратно.

Рома с отцом жили в двухэтажном особняке в пригороде. Вид вокруг там, конечно, красивый. Эдик как‑то съездил в этот район на автобусе, как на экскурсию.

– Забавно, – улыбнулся он. – Когда поднимаешься в лифте, кажется, он наоборот со страшной скоростью вниз летит.

– Да хоть к чёрту на рога. Всё равно быстрее, чем по лестнице.

Лифт остановился. Они вышли, повернули налево и остановились у тяжёлой металлической двери.

Рома вдавил кнопку звонка. Безрезультатно.

– Ну что там, все сдохли, что ли? – проворчал он.

– В таком бедламе даже мыслей своих не слышишь, – примирительно заметил Эдик.

Из‑за двери доносилось громыхание баса– настолько плотное, что стены дрожали. Крики, шаловливые взвизгивания, смех и восторженный вопль: «Ву‑у‑у‑ууху‑у‑у!». Чувства так переполняли чью‑то молодую грудь, что едва ли могли быть выражены членораздельными словами.

Рома позвонил ещё раз. Дверь открылась, выплёскивая на лестничную площадку крики, смех и грохот. На пороге стояла Настя, приветливо улыбаясь. В коротком, выше колена светло‑зелёном платье– хотя слишком доступной она не выглядела и в нём.

– Привет, мальчики! – звонко и весело поздоровалась она, вставая на цыпочки для приветственного поцелуя в щёчку. – Проходите скорее.

Они поспешно вошли в прихожую, Настя захлопнула дверь. Её родители владели небольшой турфирмой и сами регулярно отправлялись «отдыхать от рутины» в Париж, Египет, Милан, Венецию. Дочь они с собой брали только на каникулах, и это зависело от оценок и поведения.

– Ну что, вся кодла в сборе? – осведомился Рома, стянув куртку. Не обнаружив на вешалке свободного крючка, он снял чью‑то ветровку и небрежно кинул на тумбочку под зеркалом, повесив свою кожанку на освободившееся место.

– Да, вы последние. По порядку, но не по значению.

Они направились по короткому коридору в зал.

В большой комнате было человек десять‑двенадцать, но шума и суеты они производили столько, что казалось, их вдвое больше. Большинство танцевали или громко и оживлённо болтали. Кто‑то подошёл к столу у дальней стены с тарелочками с нарезанными яблоками, огурцами‑помидорами, колбасой и сыром, бутылками с красненьким «Душа Крыма», водкой (не отечественной, а французской «Grey Goose»), и ингредиентами для приготовления коктейля «Текила санрайз». Над столом на плазменной большой панели мелькали кадры клипа «Dark Horse» Кэти Перри. Стереосистема в углу с громадными колонками затапливала комнату киловаттами звука.

От толпы отлепился Толик, широко распахивая объятия.

– Здорова, чувачеллы!

В правой руке у него был коктейль, левой он крепко обнял Рому за плечи.

– Чё вы так поздно? Жрать уже нечего. Даже акулы в океане медленнее едят.

Он повернулся к Эдику и чинно поклонился.

–  Мой король…Какие будут приказания?

– Для начала прикажи ему заткнуться, – подсказал Рома.

Они заняли позицию в углу у стены. Рядом стоял диван и кресло, в котором уныло тыкала пальцами в экран смартфона (дешевенький плоский «Самсунг») Юля Воробьёва.

Эдик её хорошо понимал. Прийти‑то он пришёл, но не знал, куда приткнуться и с кем заговорить. Интересовавшие его темы плохо годились для лёгкой светской беседы, а от пустых банальных фраз его тошнило, как от касторки. 

– А гдеОксанка? – спросил Рома, осматривая зал.  

– Здесь где‑то была, – ответила Настя. –  Пойду поищу её.

– Ну вот, а счастье было так возможно, – вздохнул Толик. – Остаётся только надраться с горя.

У стола стоял и расслабленно потягивал коктейль Антон Новиков– высокий стройный брюнет с вьющимися волосами. Приветливая улыбка играла в уголках его губ и тёмно‑синих глазах, которые изучающе скользили по толпе, задерживаясь на женских фигурах. Нос с горбинкой, лёгкая щетина, острые скулы. В прорези расстегнутой надве верхние пуговицы шёлковой рубашки деревянное колье. Он был на втором курсе философского факультета ННГУ, на заочном отделении. И не пренебрегал вечеринками школьников. Говорил, что знакомства лишними не бывают. Как и места, где женщины и алкоголь встречаются друг с другом. Филос он выбрал потому, что там вечный недобор и его приняли без конкурса. Может, он и ошибся с выбором. Но это происходит так часто, что может считаться нормой.

Завидев их, он вяло, словно делая одолжение, пожал им руки.

– Как жизньмолодая?

– Живой пока. Как сам?

– Ничё так.

Рома налил себе стопку водки, опрокинул, занюхал кружком колбасы.

– Хороша, зараза! Ну как тебе туса?

– Норм, – Антон вновь обвёл комнату изучающим взглядом. – А это кто? – он небрежно кивнул и указал рукой с бокалом в сторону Юли.

– Да так, никто.

– Похожа на шестиклассницу.

– По развитию она и есть шестиклассница. Так что ты угадал. Не, на самом деле, она с нами учится. И в тоже время как будто и не …как бы это сказать…