Падение

– Обо что‑то споткнулся и полетел носом вперёд. Потом уже смотрел под ноги.

Она встала и посмотрела «с высоты птичьего помёта» (по меткому выражению Толика) на расстилавшееся внизу благолепие. Гигантский широкий колодец двора. Припаркованные внизу длинными тесными рядами иномарки казались игрушечными. Детская площадка с качелями, металлической горкой, паутинкой, песочницей. На первых этажах домов, гордо, почти надменно возвышающихся над этим уютным ухоженным мирком, расположились: «Магнит», парикмахерская, зал для фитнеса, салон красоты «Глянец». Володя кинул окурок за перила. Красный мигающий огонёк очень долго падал на асфальт. И наконец погас. Человек падал бы быстрее? Она не помнила, влияет ли вес объекта на скорость падения. С физикой она была примерно в тех же отношениях, что и со сверстниками. Как‑то она смотрела одну из многочисленных «сенсационных» передач на РЕН‑ТВ, и там рассказывали, что в момент сильного стресса искажается ощущение времени. С точки зрения переживающего стресс человека оно растягивается. И падение с большой высоты должно казаться долгим, страшно долгим. Возможно, во время прыжка с парашютом в какой‑то момент может показаться, что ты и не падаешь вовсе. Просто зависаешь в воздухе, а внизу, под тобой, расстилается яркий, широкий, безграничный мир. И кажется, что он принадлежит только тебе. Юля на миг представила, что под ней ничего нет, и она со страшной скоростью падает вниз. Голова закружилась, дух захватило. Ощутив слабость в ногах, она вновь опустилась на кресло.

– На самом деле падение с высотного здания не так страшно, как кажется, – сказал Володя, будто прочитал её мысли. –  От страха сердце разрывается на полпути, в момент встречи с землёй человек уже мёртв и не чувствует удара.

– О чем говорите? – бодро вклинился в разговор только что вошедший Эдик.

– О том, что падение с такой большой высоты не так страшно.

– Кажется, что‑то подобное написано у Кинга в «Балладе о гибкой пуле».

– А я недавно читала «Кэрри», – сказала Юля.

– Попробуй ещё «Девочку по соседству». По ней вроде фильм сняли. Никакой мистики, никаких монстров, но жуть как страшно. Это не Кинг, другой автор.

Эдик посмотрел на окончательно потемневшее небо, напоминающее чёрную бархатную ткань с блёстками.

– Некоторые звёзды расположены так далеко, что свет от них идёт до нас миллионы лет, – задумчиво проговорил он. – И хотя мы их видим и восхищаемся их красотой, на самом деле они уже давно угасли.

– Это ты к чему?

– Так, для справки.

Спокойное течение беседы нарушили Толик и Рома, ввалившиеся с наполовину початой бутылкой вина.

– Вот вы где спрятались, малышня!

Рома уселся на край парапета, отхлебнул из горла, запрокинув голову, покачнулся.

Толик схватил его за плечо, помогая восстановить равновесие.

– Свалишься, от асфальта тебя потом отскребать. Наклони корпус вперёд!

– Да плевать. Лучше ярко гореть, чем долго тлеть. Вот Джим Моррисон ничего не боялся. Он на спор прошёл по самому краю крыши небоскрёба. Он говорил: «Ты либо веришь в себя, либо падаешь». Он так и не упал.

– Да, он утонул в ванне.

– Ты прям как Долохов, – заметил Эдик.

– Чего? – нахмурился Рома. – Как кто?

– Ну, знаешь, в «Войне и мире»…

– Ты читал это старьё? Лучше на, глотни‑ка.

Эдик отпил из бутылки, поперхнулся и закашлялся.

– Какой же ты ещё карапуз! Тебе только титьку у мамки сосать, – Рома покачал головой, забирая у него бутылку.

Толик достал из кармана смартфон. 

– А у меня есть видео, как парень решил построить из себя крутого руфера, чтобы выпендриться перед своей девушкой. Начал на краю крыши пятиэтажки выделывать акробатические номера, стойку на руках, потерял равновесие и свалился вниз. А она стояла рядом и снимала это впрямом эфире.

Его обступили. Он показал им этот ролик, потом другой– как пацаны лет десяти тусовались на крыше, двое повздорили, и один, повинуясь минутному импульсу, столкнул другого вниз. Юля смотрела на это, и внутри у неё всё съёжилось от ужаса.

– Ну и дебилы, – покачал головой Рома.

‑Ты чё, такие ли ещё случаи бывают! Я недавно читал в Инете, как 14‑летний подросток облил своего одноклассника бензином и поджёг. Того доставили в больницу почти полностью обгоревшего.

– Во дают! За что он его так?

– Тот одолжил у него самокат и отказался отдавать обратно.

– А, ну тогда да, заслужил.

 

3

 

В десять выключили музыку, в половине одиннадцатого Настя попросила расходиться. Началась толкучка в прихожей, прощанья, объятия, чмоканья в щёчку.

– Мы с Ромой в «Пирамиду»! – весело прокричал Толик Оксане. – Айда с нами!

– Да надоела эта «Пирамида», – махнула рукой Оксана. Она, кажется, слегка перебрала.

– Что, привыкла по ресторанам с кавалерами шляться?

– Я уже по сто раз везде была. Наш городок стал мне слишком тесен. Душа рвётся в Москву, или хотя бы в Нижний.

‑Да Нижний Новгород тоже большая деревня, – поморщился Рома. – Всего‑то в два раза больше Державинска. И слишком близко отсюда. Родоки будут туда таскаться каждые выходные.

– Ой, посмотрите, какие мы разборчивые. Ну а ты, моё солнышко? – повернулся Толик к Кате.

– А я мечтаю переехать в Калифорнию, – лучезарно улыбнулась та. – В Голливуд. – Да я не об этом спрашиваю, дурёха! Ты с нами идёшь или нет?

– Не‑а. Надо выспаться. Не хочу завтра ползать, как сонная муха.

– Понятно, ты собираешься, как всегда, порхать и жужжать над ухом. Ну ты‑то хоть с нами? – повернулся Толик к Антону. Тот отрицательно покачал головой.

– Вы все сговорились, что ли?!

– Да ладно. Без них обойдёмся, – Рома натянул кожаную куртку.