Память души

Стремление выжить – сильнейшее из чувств. Оно обостряется в момент опасности, оттесняя на задний план все прочее. Мы считаем себя мудрыми, нам кажется, что инстинкты – это нечто низменное и презренное, присущее лишь животным, но это не так. Если мы видим реальную угрозу своей жизни, на место разума незамедлительно приходит страх смерти, он завладевает сознанием и полностью поглощает мысли. Тогда в игру вступает инстинкт – дикий и первобытный, благодаря которому человек до сих пор господствует на планете Земля – инстинкт выживания.

Я не ощутила боли. И не смогла удержать жизнь. Казалось, что я погружаюсь в дрему. Сначала пыталась противиться этому, но не вышло. Душа успокаивалась, приходило умиротворение, чувства постепенно теряли остроту. Я засыпала, в последний раз вдыхая горячий воздух с металлическим запахом крови, и одновременно просыпалась – в своей постели. В своей жизни. В своем мире.

Этот сон оставил неизгладимый след в душе. Переживания, чувства – все было реально. Постепенное отключение сознания и холод металла под кожей…

– Скажите, как тот человек? Что с ним? – Я наконец нашла в себе силы задать вопрос, мучивший меня с момента приезда в приемное отделение.

Наверное, в глубине души я ожидала встретить ободряющий взгляд и добрые вести относительно здоровья пациента, но доктор Джессика Моррис опустила глаза на свой стол, заваленный рецепторными бланками, результатами анализов и брошюрами, рассказывающими о том, как избежать заражения сезонным гриппом:

– Множественные переломы и черепно‑мозговая травма средней тяжести. Помимо этого, у него в легких вода, словно он тонул… Это странно, ведь поблизости даже нет водоема, а уйти далеко в таком состоянии он не мог. Еще диагностировано обширное внутреннее кровотечение. К сожалению, мы пока не нашли кровь нужной группы. Необходимо переливание, но в донорском банке сейчас нет четвертой отрицательной. – Помолчав, она хотела что‑то добавить: – Это…

– Моя.

– Что, простите?

– У меня четвертая отрицательная.

– Вот так совпадение! – Она несколько секунд смотрела на меня, не произнося ни слова. – Это довольно редкая группа крови. Всего четыре процента населения являются ее носителями.

– Знаю. Однажды прочла в медицинской статье, что во врачебных кругах ее зовут проклятием.

– Ну, это преувеличение, не более того!

Я натянуто улыбнулась в ответ на ее улыбку.

– Вы готовы были бы согласиться на переливание, мисс Картер? Почти наверняка это спасет его.

Раздумывать было не о чем. Даже самая непреодолимая фобия не может послужить причиной обесценивания жизни. Я согласилась бы помочь и незнакомцу, к тому же, человека, о котором шла речь, мое сознание не идентифицировало как чужого.

Войдя в палату, я наконец увидела его лицо. Во сне я различала лишь размытый силуэт, теперь же встретилась с ним воочию. Оказалось, он очень красив. Идеальные черты не могла испортить ни отросшая борода с явной сединой, ни ссадины и царапины на коже. Ему было немногим больше тридцати, но какая мудрость прослеживалась в этом лице. Морщинки в уголках глаз и около губ – так бывает, если человек часто улыбается и смеется. На высоком выпуклом лбу тоже отпечаток возраста – след эмоциональной мимики, когда в негодовании или удивлении, охваченный чувствами, поднимаешь брови, глядя на мир широко распахнутым взором. Синеватые припухлости под нижними веками. От слез ли? От бессонных ночей? От мыслей, что не дают покоя? Едва заметные морщинки на щеках – на левой более выразительная. Я тут же представила его смеющимся… Я смотрела на родного человека, но не могла вспомнить. Словно бы знала его всю жизнь, и вдруг в одночасье потеряла память.

– Дорога каждая минута, поэтому приступим прямо сейчас к проверке крови на наличие инфекций. Это не займет много времени. А после сразу же начнем переливание, – сказал врач‑реаниматолог, подготавливая приборы к проведению процедуры.

Все прошло быстро и относительно спокойно, не считая крепчавшего с каждой секундой предчувствия надвигающейся паники. Усердно пытаясь прогнать дурноту и абстрагироваться от происходящего, я думала о человеке, чью жизнь так отчаянно желала спасти, о том, что скажу ему, когда, наконец, он очнется… Что, вне всяких сомнений, именно его вижу в повторяющемся вот уже долгие годы сне? Что к нему меня привело нечто за гранью логики и здравого смысла? Абсурд! В лучшем случае он посмеется надо мной…

– Расслабьтесь, отдыхайте, это ненадолго, – сообщил врач, выходя из палаты после проведения экспресс‑анализа. – Кровь в норме, аппарат для переливания подключен, процесс пошел.

Едва касаясь, я провела кончиками пальцев по запястью до боли знакомого незнакомца, лежащего на соседней койке. Сердце вновь наполнилось необъяснимыми чувствами. Пульс ускорился, в ушах зазвенели тысячи колокольчиков, и все перед глазами расплылось, окутанное туманом. Я отключалась от этого мира, словно теряя связь с неустойчивым сигналом. Веки невольно опустились, сознание покидало меня, испарялось сквозь кожу, оставляя тело лежать на жесткой, неуютной поверхности.

Впереди зияла бесконечность, залитая черной краской с беспорядочно разбросанными в этом хаосе яркими вспышками. «Светлячки или космос?» – пронеслось в голове. Сквозь тьму я разглядела сначала лишь смутный силуэт, но вскоре ясные очертания – рука, протянутая ко мне. Серебряное старинное кольцо на большом пальце. Окрыленная эйфорией, я безуспешно стремлюсь навстречу, но мираж остается недосягаем. Спустя пару секунд я рухнула в омут, полный сладких иллюзий, как маленькая девочка в кроличью нору.

«Просыпайся», – слышится сквозь дрему откуда‑то из параллельного мира. – «Открой глаза!»

Постепенно я возвращалась к жизни, выныривая из глубин подсознания. «Где я? Что происходит?» – вопросы роились в голове, приумножаясь в геометрической прогрессии. Резко поднявшись, я взглянула на часы, что висели на стене напротив. Казалось, я проспала целую вечность, однако прошло лишь несколько минут. Ноющая боль в руке окончательно вернула меня в реальность, события выстроились в хронологическую цепочку.

Казалось, что завеса священной тайны приоткрыла предо мной свои двери, но я не была до конца уверена, что готова принять то, что ждет меня по ту сторону. Страх переступить грань, на которой происходит слияние обыденного с невообразимым, перевешивал желание познать истину. В некоторых обстоятельствах благое неведение оказывается куда более привлекательным, нежели горькая правда и сладкая ложь, вместе взятые.

 

 

***

 

– Все прошло успешно, спасибо вам, можете гордиться собой, – ласково сказала доктор Моррис, заклеивая пластырем небольшую ранку от катетера на моей побледневшей руке. – Вы хорошо себя чувствуете, мисс Картер?

– Все в порядке, не беспокойтесь, – заверила я.

– Выглядите растерянной.

– Это был непростой день. К тому же я боюсь крови.