Паутина в мухе

Ангелина с трудом терпела это искреннее непонимание, ей приходилось сдерживаться, чтобы не вскочить и не крикнуть ему в самое ухо, что он достал уже постоянно заваливать ее своим вниманием с утра, когда ей хочется, как можно дольше удержать возле себя такой непостоянный сон. Однако она заставила себя спокойно, без резкости вылезти из‑под одеяла и медленно, чтобы Егор ничего не упустил, сказать:

– Я не выспалась, а ты дергаешь меня, будто нельзя подождать, пока я встану.

Утро стремительно не оправдывало надежд, и Ангелина уже мечтала о ночи, чтобы поскорее заснуть и забыть о своей никчемной жизни. Жаль только, что с каждым разом ей становилось все труднее проваливаться в сон, а вот просыпаться у нее получалось моментально.

– Мы не виделись сутки, могла бы и улыбнуться мне, не так уж сложно.

Всего лишь сутки, подумала жертва утра и тяжело вздохнула. Она скучала по временам, когда была одинока и никто не принуждал ее улыбаться. А сейчас она застряла в ловушке под названием отношения, и уже не первый месяц был посвящен долгим размышлениям, как удачнее из этой ловушки выбраться.

Егор видел, что Ангелина никак больше на него не реагирует, и слез с кровати. Он недолго постоял рядом, словно решал, как ему поступить, а потом вдруг зашагал по комнате, и пол под его ногами противно заскрипел. Иногда Егор останавливался, снова смотрел на исчезнувшую под одеялом Ангелину и в задумчивости запускал руку в свои густые темно‑русые волосы, будто хотел нащупать там ответ на свой незаданный вопрос.

– У нас проблемы? – с нескрываемым волнением все‑таки спросил Егор спустя несколько минут.

«О нет! Только не выяснение отношений!» – с досадой подумала Ангелина и поджала губы.

– Мне кажется, я чего‑то не знаю. У тебя появился кто‑то другой?

– Чушь.

– А что тогда? Почему ты психуешь, когда я рядом?

На самом деле Ангелина психовала, когда рядом находился кто угодно, и по‑другому вести себя она просто не могла. Однако ее милый и чересчур обеспокоенный партнер всегда пытался привязать себя, будто его роль в этом нелепом спектакле имела большое значение. Только объяснять это все Ангелине вовсе не хотелось.

– Я могу узнать, где ты вчера была?

– Нигде.

– Пропустила работу?

– Нет.

– Ходила к своему Глебу?

– Да.

– А почему говоришь, что нигде?

– Убейте меня кто‑нибудь! – вдруг вскрикнула Ангелина и пулей вылетела из кровати. Она задумала спрятаться от бессмысленного допроса в ванной и заперла за собой дверь, чтобы никто не достал ее.

Глаза встретились с зеркалом и на мгновение округлились в неприятном удивлении. Кожа – серое пасмурное небо, мешки под глазами – жилище для бессонницы, губы – тонкие прямые линии на кардиограмме. Если выглядишь так, то остается только плакать, но Ангелина настолько высохла снаружи и изнутри, что не смогла выдавить и слезинки. Она лишь опустила голову, чтобы не видеть отражение, и попыталась забраться в свой воображаемый шар тишины, пока Егор отчаянно стучал кулаком в дверь и кричал, будто по‑другому его не услышат:

– Немедленно открой дверь! Ангелина, давай поговорим. Пожалуйста, только не причиняй себе вред.

От настолько нелепых слов Ангелина тут же залилась бурным нервным смехом и сползла по стиральной машине на пол не в состоянии сопротивляться нахлынувшим эмоциям. Ей было смешно, что Егор считал ее смелой и способной по собственному желанию сотворить с собой что‑нибудь ужасное. Да и не особо ей этого хотелось. Намного лучше было бы избавиться от людей вокруг.

Егор продолжал избивать дверь, как самого главного врага, и с отчаянием дергать ручку, и Ангелина решила, что лучше спасти слабый замок от поломки и открыть неуравновешенному. Тот ввалился в ванную комнату и чуть не упал на развалившуюся на полу любовь всей его жизни.

– Ну‑ка, – он подхватил девушку на руки и понес обратно в спальню, где уложил ее в кровать, как слабого ребенка.

Ангелина захотела снова спрятаться под одеялом, но Егор остановил ее, схватив за руки, и вдруг начал их внимательно рассматривать, явно сожалея, что рядом не нашлось лупы. Когда он приподнял подбородок Ангелины и пристально заглянул в ее глаза, терпение той подошло к концу, и она рявкнула:

– Что ты делаешь?!

На славу посмеявшись, она сидела теперь на кровати уже с привычным хмурым видом. Егор пытался что‑то отыскать в ее глазах, но там сверкало только осуждение.

– Проверяю, не наркоманка ли ты случайно, – с неподдельной серьезностью ответил Егор.

– И как успехи?

Егору же ситуация смешной не казалась, он смотрел на Ангелину с настоящей строгостью, но вскоре все‑таки сдался и лег рядом, заключив недовольную в крепкие объятия. Про личное пространство думать он не любил.

– Что же это случилось с тобой? – задал вопрос Егор с подозрением на то, что ему не ответят. Так и вышло.

Они пару минут полежали в тишине.

– Ты мне точно не изменяешь?

– Точнее некуда.

Егор наконец‑то успокоился, и Ангелина погрузилась в размышления. Она все никак не могла отпустить его фразу насчет причинения вреда. Ангелина произносила про себя эти слова, и тепло словно бы разливалось по ее телу, она чувствовала близость и с «вредом», и с «причинением», как будто их создали специально для нее. Ангелине начинало казаться, что она единственная способна понять всю глубину причинения вреда и она одна могла остановить незаслуженную боль, наказать тех, кто в ответе за чужие страдания.

Мысли разлетались в разные стороны, и Ангелина не успевала собрать их воедино. Она упускала нити, и те вмиг взлетали на невероятную высоту, откуда их уже нельзя было достать.

Еще минуту назад она ненавидела этот день, а сейчас ей хотелось спасти мир. Непостоянство – вот как следовало бы описать Егору свою девушку, но он был слишком глуп, чтобы это уловить.

Ангелина с трудом выбралась из объятий и поспешила к огромному шкафу с одеждой.

– Куда ты? – спохватился Егор.

Он следил за тем, как Ангелина натягивала брюки, а затем застегивала блузку, и не мог понять, почему она так рано собирается.

– Тебе же выходить только через час.

Ему не ответили, и тогда Егор выбрался из кровати, чтобы остановить Ангелину, но та ловко выкрутилась и уже торопилась в небольшой коридор.

– Мне нужно идти.

– Но куда?

– Не задавай вопросов, у меня от них голова болит.