Апокалипсис. Третье доказательство

Второе обстоятельство было куда более весомым. Оно послужило поводом для нашей очередной встречи. Я сообщил Грине, что наша встреча будет касаться последних слов предателя.

В зелёную зону я пришёл раньше условленного времени. Гриня должен был подойти ровно через двадцать минут. Пока что я сидел один и наблюдал за работой синтетиков. Контактировать с землёй можно было только синтетическим робомашинам. Человеку прикасаться к земле запрещалось под страхом смертной казни. От соприкосновения с черной субстанцией человек заражался землеедством – страшным вирусом, который превратил почти всех людей в чудовищ. Вирус, как нам рассказывали на уроках истории землеедства, поражал организм за две минуты сорок две секунды.

В первые две минуты заражение никак не проявлялось. После же тело начинало покрываться черными пятнами, кожа пузырилась, волосы выпадали, глаза вылезали из орбит. Человек превращался в черный безобразный сгусток из плоти и крови. Заражённый начинал безудержно поглощать грунт, нападать на других людей с целью обмазать их землёй и тем самым передать вирус.

Однажды мне довелось быть свидетелем приступа землеедства. Это произошло в зелёной зоне. Я сидел напротив клумбы, в нескольких шагах от неё. Недалеко от меня, непосредственно у клумбы, на одноместной скамье сидел человек – ничем особо не примечательный эдемец. Я даже не помню, во что он был одет – настолько он был непримечателен. Помню только его уровень доступа – золотой, соответствующим блеском переливались его указательные пальцы.

Сначала эдемец просто сидел: смотрел и дышал. Впрочем как и все остальные, кто приходил в зелёную зону один. Одному можно было только смотреть и дышать, дышать и смотреть. Даже читать запрещалось. Согласно исследованиям Высшего института медицины, чтение сопровождаемое вдыханием зелени плохо влияло на мозг. Прогуливаться по зелёной зоне тоже запрещалось. Разрешалось только дойти от входа до забронированной скамьи и обратно.

Через непродолжительное время гражданин стал являть странные телодвижения. Сначала он медленно запрокинул голову. Потом резко опустил её и подался тазом вперёд. Потом встал на ноги и тут же плюхнулся обратно на скамью. Глаза эдемца выражали решимость и отчаяние. На пару минут гражданин успокоился, пришёл в норму. Дальнейшие его действия стали для меня неожиданностью.

Мужчина неторопливо встал, вальяжно подошёл к клумбе, сложился вдвое, воткнулся коленями в грунт. Погрузил в землю руки. Потом большими порциями начал зачерпывать грунт и обмазывать им свои лицо, шею, грудь. Меня поразило спокойствие, с которым он всё это проделывал.

Наказание несчастного последовало незамедлительно. Двое ближайших синтетиков подбежали к преступнику, схватили его, оттащили на ближайший активный квадрат. Квадрат открылся и поглотил новоявленного землееда.

Под квадратом преступник попадал в капсулу, где перемалывался до состояния однородного месива. В получившийся фарш добавляли присадку усвояемости и отправляли на колбасный завод. Маленькие колбаски из человечины подавались на завтрак в высоких кабинетах Солнцеграда. Хоть какая‑то польза от этих тварей. Мудрость Солнцеликого не могла не вызывать восхищение.

Гриню я заметил через прозрачный забор задолго до входа в зелёную зону. Друг был одет вызывающе, неизменно стильно: ядовито‑желтая куртка с глянцевым серебрящимся воротником, лакированные под малахит полубрюки с ромбовидными штанинами, на ногах остроносые позолоченные туфли с торчащими в изгибе языками. Гриня шел походкой счастливого состоятельного эдемца – имитировал неспешность, быстро переставляя ноги. Как никто другой он знал главное условие успешности: быстро ходишь – быстро богатеешь. Гриня следовал данной формуле всегда, и когда шел на деловую встречу, и когда шел побалакать с лучшим другом. Неизменной также была его глянцевая, не сходящая с лица наверное даже во сне, белозубая улыбка.

Гриня вошёл воротами в зелёную зону. Наверняка перед входом, как любитель чего‑нибудь почитать, он кинул взгляд на цитату из книги Солнцеликого «Последняя битва с землеедами», которая красовалась над входом объемными вычурными буквами: «Помни, эдемец: земля – зло. Но даже такое абсолютное зло как земля может послужить на благо человеку».

На территории зелёной зоны за Гриней двинулись двое синтетиков. Они синхронно отделились от себе подобных, стройно стоявших неподвижно рядами у забора. Синтетики не отставали от Грини, шли в пяти шагах от него. Сопровождение синтетиками гражданина с уровнем доступа выше, чем у контингента, для которого была предназначена посещаемая им зелёная зона, было прописано в Книге Закона. У Грини был золотой.

Золотой уровень мой друг получил после блестящего окончания школы охранителей. Он единственный в потоке окончил с тремя золотыми медалями: медаль за ум, медаль за чувства и медаль за тело. Все три медали были заслуженными. Гриня был одним из интеллектуальных столпов школы: безупречная эрудиция, незаурядные аналитические способности, развитая фантазия. Неповторимое обаяние позволило ему набрать наибольшее количество голосов девичьей половины школьного сообщества в конкурсе «Живи чувствами». Медаль за тело вручалась не за атлетическую форму и не за спортивные достижения, а за здоровый образ жизни, за умение оберегать своё тело от болезней и травм, а также за грамотное использование мужской косметики. Гриня действительно выглядел великолепно, с какой стороны ни посмотри. Аккуратная полнота только подчеркивала достоинства его образа.

Ещё одна награда полагалась за беспрецедентно успешное окончание школы охранителей – переселение в Солнцеград. Гриня отказался. Позже он так объяснил мне свое решение: лучше быть принцем внизу, чем непонятно кем наверху. Данное объяснение вполне походило на истину. Но с самого начала я понимал, что не только и не столько эта причина была главной. Главной была та, которая послужила нашей очередной встрече.

– Здорова, Люк! – Гриня протянул мне свою правую руку, я прихватил её и поцеловал тыльную сторону ладони (всего лишь формальность, по этикету гражданину низшего уровня надлежало выказать таким образом уважение к гражданину высшего уровня, я старался об этом не задумываться).

– Здорова! Вот объясни мне, друг, зачем это нужно? – я по привычке начал разговор с вопроса.

– Ты о чём? – Гриня поправил очки на носу, присел на скамью. Несколькими короткими телодвижениями нашёл для себя удобное положение в седалище из ультрамягкого пластика. – Ну и дерьмовые же у вас, у серебряных, скамьи! Пора бы вам коллективную жалобу накатать в департамент благоустройства. То ли дело в наших зелёных зонах – современные, из пробкового дерева, с оптимальной жёсткостью. – Несмотря на недовольство, с лица Грини не сходил глянцевый оптимизм.

– Зачем что‑то писать! Скоро их итак заменят, как раз таки на пробковые, притащат с ваших зелёных зон. Эта, кстати, тоже у вас, у золотых, где‑то была присобачена.

– Ладно, как любили говорить древние, проехали. О чем ты хотел спросить?

– Говорю же: зачем двоих синтиков приставляют сопровождать? Одного разве недостаточно было бы?

– Тебя реально это волнует? Люк, дружеский совет: не задавайся подобными вопросами. – Гриня заулыбался ещё ярче, хотя мне казалось, что ярче уже некуда.

– Я исключительно о целесообразности пекусь. Об экономии синтетиков. Не вижу смысла. – На этих словах я поменял позу «прямые ноги» на позу «нога на ногу».

– Ты не видишь, а Солнцеликий видит. Он мудрее и выше нас – ему виднее.

– Да я и не сомневаюсь в мудрости Солнцеликого. Как бы сказал древний: не дай боже́. Просто, по‑моему, это сущая глупость. – Последнее слово я произнес быстро, можно сказать выплюнул его изо рта.