Предназначение Никки. И разгадка тайны Белого города

Тут Ксения словно очнулась, посмотрела по сторонам, осмотрела девчонок с ног до головы и сказала:

– Времени остается очень мало.

– И сколько нам осталось жить? – тихо спросила Никки.

– Не долго… Где‑то 100… 90… 80 лет. Точно не могу сказать.

– То есть мы не умрём?

– А куда это вы собрались?

– Но мы думали… В наших снах… И видение на стене…

– Ну я же не просто так здесь, – вдруг подмигнула девочкам Ксения. – Только мне нужно успеть ещё кое‑что вам сказать. Одарённые – это ресурс, с их помощью можно захватить мир и заставить подчиняться людей.

– Можете быть спокойны, Изгои не смогут этого сделать.

– Я не про них говорю, – многозначительно посмотрела на Никки Ксения. – Твоя сестра знает, о чем я. При помощи Одарённых можно заставить подчиняться людей, понимаешь? Можно заставить их закрыть все заводы, использовать только возобновляемые источники энергии, можно сделать их образ жизни «идеальным», чтобы больше не портить планету, не уничтожать морских обитателей, не загрязнять океан.

– И что в этом плохого? – не сразу поняла Светлана. – Хранители же всегда об этом мечтали.

– В этом и дело. Нельзя заставлять людей. Нельзя заставить их делать что‑то против воли. Да, правители призваны оберегать воду как жизнь и, кажется, только во вторую очередь оберегать людей. Но это не так. Жизнь, сознание. Сознание – это высшая ценность во Вселенной. И нельзя его сделать жертвой во имя чистоты планеты. Да, бороться с людьми и тем, как они ежедневно уничтожают планету, очень сложно, но нельзя их уничтожить. Война во благо планеты должна быть не против людей, а вместе с ними. Никки, ты понимаешь, о чем я?

– Ксения! У нас ордер на ваш арест, – внезапно прозвучал посторонний голос.

От неожиданности Светлана обернулась на звук и увидела за спиной Никки, прямо у входа в пещеру, троих человек в одинаковых длинных одеяниях. В это время водные потоки начали медленно, едва заметно исчезать, становится все более прозрачными. Лица Одарённых порозовели, глаза ожили, стали оглядываться на происходящее вокруг, всполохи пламени на сталактитах начали тускнеть.

– Дочь, прости меня, я сделала все, что могла, – проговорила Ксения.

Тут она направила руку ладонью вверх в сторону сталагмита, и из неё посыпались разноцветные камни, но на пол они не падали, а подлетали, словно снежинки на ветру, и впитывались, как капельки, в сосульку, переливающуюся всеми цветами радуги.

Когда Светлана вновь обратила взгляд на Ксению, ужаснулась тому, насколько сильно кожа матери потеряла цвет, после превратилась в полупрозрачную дымку. Ещё сотни и тысячи раз девушка будет прогонять в своей памяти эти несколько секунд, как буквально на её глазах тело Ксении распадётся на миллионы капель, что дождем упадут на пол и впитаются в камень.

– Я не могла им ничего сказать, они меня просто не слушали. Шли вперёд и молчали. А потом мы увидели Еву, она сразу бросилась ко мне обниматься, а потом всё щебетала про какую‑то свою сбывшуюся мечту. Она и привела нас в ту пещеру. Там‑то все и началось.

– А ваш друг Тимофей, он тоже был там?

– Он появился чуть позже. Честно говоря, понятия не имею, как он там оказался. У меня даже не было возможности спросить у него. Все слишком быстро произошло.

– Тимофей, насколько нам известно, долгое время провёл под контролем тех, кто вторгся в Белый Город, считаете, это повлияло на него?

– Это к делу не относится. Вы получите возможность задать этот вопрос позже. Пока диалог касается исключительно обряда, – возразили из зала.

– Прошу прощения, продолжайте, свидетель.

– Ева была там. Талия и Серафима пошли прямиком к алтарю, к той сосульке. И тут мы увидели это.

– Поконкретнее.

– Это было как в фильме. Словно где‑то был спрятан невидимый проектор. Мы увидели картинку на стенах пещеры. Там, в алтаре, где был купол. По всем стенам лилась вода. Огни, очень много огней, и все они разноцветные. И тут мы увидели картинку. Три течения друг под другом. Они светились. В верхнем были нарисованы луга, поля, разные времена года, снег, зелёные деревья, картинка постоянно менялась, я такую видела в фильме про животных, где сначала показывают нашу планету. Во втором течении все было какое‑то серое, мутное, люди очень грустные, а вот посередине, между этими двумя течениями, очень плотно ко второму прилегало ещё одно, там был снег, я узнала Белый Лес, его трудно не узнать, даже вроде бы лица людей различила. Это точно был Белый Город. Потом что‑то началось, и три течения стали все больше и больше соприкасаться, а потом… Потом в какой‑то момент они все слились воедино и…

– Не молчите, свидетель, что было потом?

Девушка вздохнула, сделала глоток воды и продолжила, глядя в пол:

– Стало происходить что‑то ужасное. Люди гибли от ураганов, реки выходили из берегов, тонули животные, растения сносило ветром и водой.

– В каком течении это было?

– Там появилось только одно течение. Серое. Это было ужасно.

– То есть вы хотите сказать, что после того, как кто‑то показал вам фильм, вы решили провести сомнительного содержания обряд, последствия которого вам неизвестны?

– Нет, это неправда. Содержание было абсолютно понятно. Просто я не умею описывать. Вы не представляете, насколько реалистично все это выглядело. И это не был фильм, это сама природа показала нам, чего ждать. После того, как упала Завеса, Граница между мирами, между Каспием и Сирием, стала истончаться, оставалось совсем немного времени до момента слияния. Нельзя было этого допустить. К тому же инстинкт сам привёл нас туда. Талия и Серафима чувствовали это, потом пришел Тимофей, он не мог бы найти это место самостоятельно, там правда очень сложно найти. И Ева, как вы объясните то, что она самостоятельно пришла в наш мир?

– Вашим миром вы называете Белый Город?

– Да.

– То есть вы не отрицаете, что хотели бы помочь его захватить и править вместе с теми пришельцами?

– Да что вы такое говорите? Я родилась в этом городе, а потому имею право называть его своим.

– Допустим. Что произошло далее?

– Мы решили повторить попытку провести обряд. Там не было всех Одарённых, но мы почему‑то были уверены, что у нас должно все получится. Тут пришел Тимофей. Как в предыдущий раз, мы стали друг за другом произносить слова.

– Какие слова? Вы знали какие‑то кармины?

– Нет, это была исповедь. Каждый должен сказать что‑то сокровенное.

– И что же сказали вы?

– Протестую, это к делу не относится, – воскликнул офилинский адвокат.