Призрак из прошлого (Моя темная половина). Часть 3

Не обращая внимания на жалобные крики девушки, Ортега с силой усадил ее в кресло, и Этель завопила еще громче, когда шипы вонзились в ее тело. Она попыталась выгнуться, но мужчина, все так же молча, толкнул ее в кресло, а потом привязал запястья девушки к подлокотникам прикрепленными к ним ремнями. Такими же ремнями он прикрепил к креслу и ноги девушки, теперь та, не в силах шевельнуться, замерла, выгнувшись вверх, насколько это было возможно. Но долго находиться в таком положении было невозможно, девушке пришлось почти сразу опуститься на сидение, и она снова ощутила, как в тело впились шипы.

– Прошу вас, нет…, – стонала Этель, боясь двигаться, – я не ведьма…!

– Ты давно знаешь Грейс Каллахан? – не обращая внимания на ее мольбы, спросил лорд Ульрих.

– Не очень, я приехала всего месяц назад, я искала родных…, – давясь слезами, пробормотала девушка, – пощадите, милорд, умоляю вас…!

– Не так давно в Малмсбери объявились ведьмы, которые притворялись повитухами, – все тем же спокойным тоном проговорил лорд Ульрих, – они обманом входили в доверие к беременным женщинам и потом забирали младенцев, из чьей крови варили свои зелья. Их поймали и сожгли, но не всех, некоторым из них удалось сбежать. Откуда ты приехала в Бристоль?

– Из… из Малмсбери…, – Этель побелела еще больше, она вспомнила, что слышала про этих «повитух», – ваша милость, я не знакома с ведьмами, я клянусь вам!

– Вероятно сейчас тебе понадобился еще нерожденный ребенок? – мужчина повернулся к ней, – ведь зелье из крови ребенка, которому еще рано было увидеть свет, имеет намного большую силу?

– Я не знаю! – рыдала Этель. В отчаянии она начала дергать руками и по подлокотникам на пол закапала кровь, – я не хотела убивать ребенка Грейси!

– Ты давала ей травы? – голос лорда Джейсона стал резким, – да или нет?

– Да! – выкрикнула Этель, всем телом извиваясь в кресле, чтобы увернуться от шипов, но этим причиняя себе еще больше страданий, – я давала ей травы, но они не могли навредить ребенку!

– Кровотечение у нее открылось ночью, после твоего визита. А ты пришла за телом ребенка?

– О, Господи, нет! Нет!!! – завопила девушка.

Боль была такой сильной, что Этель уже почти ничего не соображала, в голове была лишь одна мысль, чтобы ей скорее позволили встать, потому что ей казалось, что шипы протыкают ее насквозь. Все ее тело и руки уже были изранены, и в попытке облегчить свои страдания, Этель билась в кресле, пытаясь встать, но тут же с размаха падала на него снова.

– Зачем же ты явилась снова?

– Меня пригласили!! – тело Этель снова обмякло в кресле, – а там уже ждал охотник…. Умоляю…. Не мучайте меня больше…

Лорд Ульрих поднялся с бочки и подошел ближе. Его глаза утратили бесстрастное выражение, и потемнели, словно грозовая туча. Этель в ужасе посмотрела на него, и поняла, что ее ответы вовсе не то, чего от нее ждали.

– Вижу, по‑хорошему ты ничего не понимаешь? – в голосе лорда Джейсона зазвенела сталь, – хорошо, ведьма, значит, поговорим по‑плохому…

Ортега, которому махнул рукой начальник стражи, подошел к креслу, и вытащил из кармана кожаные перчатки….

 

…Как и предполагал Джейсон, долго возиться с ведьмой не пришлось. Ее упрямство, которое она пыталась проявить, быстро закончилось, и очень скоро Роско, помощник судьи, унес из камеры признание, которое ведьма, как того требовал закон, подписала в его присутствии. Джейсон мог собой гордиться – ведь прошло не более двух часов, как еврейка призналась во всем. Она намеренно передала травы, вызывающие выкидыш, Грейс Каллахан, чтобы получить ее ребенка, которому надлежало родиться только через четыре месяца. Невероятному везению Грейси можно было только позавидовать, однажды она выжила в руках убийцы, теперь повитухе удалось спасти ее ребенка.

Запечатав сургучом признание ведьмы своей печатью, начальник стражи передал его Роско и собирался уже уехать. Была ночь, поэтому Аманду он решил навестить утром, надо было дать девочке возможность подумать, как она будет объяснять свое поведение. Кроме этого Джейсон не забывал о своем плане по поимке банды разбойников. Он уже поделился этим планом с судьей, и сэр Грир, подумав, решил, что план не так уж плох, если только жизнь молодой девушки не подвергнется опасности. За это Джейсон вполне мог поручиться. Трусом его никто не назовет, он был смелым воином, к тому же не жаловался на свою физическую силу. Это была правда – рослый, мускулистый Джейсон, на теле которого не было и грамма лишнего жира, оно было сплошь из накачанных мышц, мог спокойно раскидать в драке семерых, поэтому за жизнь своей подопечной готов был поручиться головой.

Но ночи не суждено было закончиться хорошо. Едва начальник стражи собирался уйти, как к нему, запыхавшись, прибежал один из тюремных стражников, глаза его от волнения выскакивали из орбит, и он шумно дышал.

– Милорд! Милорд, как хорошо, что вы здесь! – пропыхтел он, – у нас неприятности с ведьмами, которых сожгут через три дня!

– Если ты сейчас скажешь, что они сбежали…, – Джейсон нахмурился, и сгреб охранника за воротник, но тот замахал руками.

– Господь с вами, милорд! – Там… ведьма… она рожает!

– Что?! – Джейсон едва сдержал ругательства, которыми его так и подмывало разразиться, – а кто ей разрешил? Пускай немедленно прекратит!

– Сразу видно, что у вас нет детей милорд, – развел руками тюремщик, который был почтенным папашей шестерых детишек, – вы бы знали, что дети появляются на свет, когда им вздумается, и чаще всего, не вовремя!

Джейсон, не выдержав, все же разразился руганью, и бегом бросился в Западную башню, где сейчас находились обе ведьмы…

 

…Рут и Долли, которых вдруг решили поместить в одну камеру, смутно догадывались, почему тюремщики так сделали. Про то, что судья отдал приказ об исполнении приговора, ведьмам пока не сообщили, но интуиция не подводила Долли. Проведя в тюрьме целый год, она и сама чувствовала, что ее конец уже близок. Много раз за последнее время она видела во сне фигуру мужчины в черном плаще, который подходил к ней. На этом сон прекращался, но Долли уже знала, кто он. Единственное, чего сейчас хотела старуха, это увидеть начальника стражи. Она просила тюремщиков позвать его к ней, но те, со смехом, отвечали, что его она обязательно увидит во главе конвоя, когда ее повезут к эшафоту.

Когда в камеру, где томилась старуха, привели Рут, старуха словно ждала ее. Измученная, потерявшая ориентацию, и уже давно утратившая человеческий облик, девушка была похожа на скелет, обтянутый кожей, на желтом лице лихорадочно горели темные глаза, казавшиеся огромными, а губы беззвучно шевелились, как будто шептали молитву. Но жизнь еще теплилась в ней, Рут ощущала внутри себя толчки своего ребенка, который уже готов был увидеть свет.

Не произнеся ни слова, старуха, молча, указала на охапку соломы, и девушка, едва переступая босыми ногами, подошла к ней и села рядом. Голова ее опустилась на плечо старухи, и Долли ласково провела рукой по ее спутанным, давно не видевшим воды, волосам.

– Нас скоро сожгут…, – едва шевеля губами, Рут то ли спросила, то ли сообщила эту страшную новость, по ее бесцветному голосу это понять было тяжело.