Проклятый трон
– Спасибо, – широко улыбнулся Ральф. – Да. Я получил удовольствие.
На щеках Лиз выступил румянец. Бонк прикрыл веки и вкрадчиво спросил:
– А вы, госпожа Холд?
Громко ударили часы. Лиззи пальцем подцепила тонкую золотую цепочку на шее и предложила:
– Может, перейдем уже на «ты»?
Ральф рассмеялся, увлекательный у них разговор. Даже страх за сестру и друга спрятался где‑то внутри. Ник, конечно, немного не в себе, но Алиану сможет защитить. Вот только кто защитит его от Алианы? Он перестал смеяться, но удержал на лице улыбку, чтобы не напугать Лиз очередной резкой переменой в настроении. Как шизофреник, ей‑богу.
– Давай, – согласился он и подал ей руку. – Пошли на кухню? Ты ведь ничего не ела. Я видел.
– Пойдем. – Она вложила пальцы в его ладонь, и Ральф поймал себя на мысли, что даже немного разочарован ее ответом. Куда девалась ее язвительность?
Они спустились по лестнице, нырнули в узкий коридор. Лиз была в тапочках и теперь едва доставала до его плеча, вызывая у него какое‑то ненормальное желание прижать ее к стене и нависнуть сверху, чтобы видеть злость и желание в ее темных глазах.
– Надо же, – будто между делом заметила Лиз. – А я‑то думала, ты только за тарелкой его высочества следил. О чем же вы так увлеченно беседовали?
Ральф хмыкнул. Да… злость, желание и, пожалуй, страх. Не думает же она, что сможет безнаказанно дразнить его вечность?
– О боге, – просто ответил Бонк, наклонился к ее виску и прошептал: – Хочешь поговорить об этом?
– Нет. – Она забрала ладонь и аккуратно отстранилась. – Разговоры о боге не входят в перечень моих желаний. В отличие от тебя, Ральф… я точно знаю, чего не хочу.
Лиз вежливо улыбнулась и прошла в кухню. Ральф поднял глаза к потолку, в хрустальной коридорной люстре мигнул свет. Хмыкнув, Бонк взлохматил волосы. Похоже, его «не хотел» юная госпожа Холд ему не простит, но, как ни странно, это нисколько не огорчало.
Ральф вошел следом и уселся на свое место, обнаружив недопитый кофе на столе и свои утерянные тапки под ним. Бонк молчал, Лиззи о чем‑то переговаривалась с дворецким, время тянулось, как давно потерявшая вкус жевательная резинка во рту.
Кристос включил телевизор: на экране светловолосая дамочка в умопомрачительном пеньюаре жарила оладьи мужу – новоявленному фермеру. Оладьями можно было убить, а фермер из бывшего клерка получился такой же, как и кухарка из светской львицы. Забавная комедия.
Бонк перевел взгляд на часы. Комедия забавная, а то, что Ника и Ани до сих пор нет, – отнюдь.
– Новая серия! – громко обрадовалась Лиз и покосилась на настенные часы.
Нервничает. Как и он.
– Да, юная госпожа, повтор дневного выпуска. – Кристос с улыбкой поставил перед ней стакан молока и жестом профессионального официанта снял салфетку с тарелки с печеньем.
Лиз потянулась за угощеньем, пальцы ее коснулись выпечки, а Ральф чуть было не свалился со стула от неожиданно громкого «Ральф!» прямо в своей голове. Яростно затрезвонил телефон. Бонк уткнулся в кружку кофе в своих руках, тяжело задышал.
«Значит, белые…
Белые, черные, красные… полагаете, утопить столицу в крови – это правильное решение, господин Холд? Впрочем, нет. Не столицу. В крови утонет империя».
«Спокойно, Бонк. Выдыхай», – подбодрил себя Ральф. Сделал глоток, усилием воли отсекая телефонную трель и закадровый хохот в телевизоре.
При чем тут белые и при чем тут Холд? Маршал вернулся во дворец? Ответа не было, тревога росла все сильней. Ник‑то ведь тоже в какой‑то степени белый…
Кристос отошел к телефонному аппарату. Синяя электрическая змейка обвила запястье, боковым зрением Ральф почувствовал встревоженный взгляд Лиз.
– Слушаюсь, господин Холд, – услышал он короткий ответ дворецкого и повернул голову в его сторону.
– Господин Николас просил передать, чтобы вы не волновались. Юный господин Холд и госпожа Алиана благополучно добрались до дома.
– А где сам отец? – тихо уточнила Элизабет.
Дворецкий не успел ответить. Веселый фермер в телевизоре замер с вилами наперевес, и черно‑белая картинка сменилась на заставку экстренного выпуска новостей.
Со скорбным видом господин маршал сообщил жителям империи о смерти его величества Александра, господина Теодора Дарема и еще нескольких именитых имперцев от рук антимонархистов.
Вполне логичное объяснение, во всяком случае, гораздо более логичное, чем кровавый эдинбургский туман…
С экрана говорил маршал. Не Юрий… Второе лицо империи сообщало о смерти лица первого. Средства массовой информации подконтрольны Холду? Почему Александр это допустил? Развлекался, сталкивая сыновей лбами?
Ральф поймал испуганный взгляд Лиззи и подумал, что в этом как раз нет ничего странного. Что взять с одержимого?
– Армия взяла на себя охрану императорского дворца… – задумчиво повторил Бонк за господином Николасом.
Вот почему Холд свалил все на белых. Отличная причина взять под контроль дворец, безопасники ведь не справляются. Его высочеству Юрию, разумеется, жизненно необходима военная охрана. И каждый шаг, каждое слово будущего императора станут известны маршалу…
Армия – оплот империи и опора экономики. Совсем не золото стояло за разноцветными банкнотами, даже не промышленность. Влияние господина Холда сложно было переоценить. И такая расстановка сил, очевидно, не устраивала его высочество Юрия…
Ральф потер виски. Какое счастье, что все эти игрища далеки от него! Лиззи бросила на Ральфа еще один полный тревоги взгляд, и Бонк похолодел. А далеко ли? С кем он пьет кофе в рождественскую ночь? Кто его лучший друг? Снова в люстре мигнул электрический свет.
Чьи мысли слышит, с кем делит одну на двоих силу?
– А его высочество Юрий? – спросила Лиз, тонкими пальцами цепляясь в белый шелковый ворот халата.
Хороший вопрос. Каков будет ответный ход его высочества? Если все сказанное маршалом не согласовано с ним, конечно. Только «империя, которая утонет в крови» не больно‑то с этим вяжется.
– Его высочество Юрий находится в безопасности, – уверенно заявил с экрана господин Холд.
***
