Противоречия любви
Кода Гер понял, что цыганка растворилась в толпе, он пошел к лестнице на второй этаж. Там была VIP‑зона и много закрытых комнат. Везде стояла охрана, но перед Гером все расступались и без вопросов пропускали. Подойдя к одной из дверей, Гер лишь бросил на охранника недобрый взгляд, и тот открыл дверь перед ним.
– Заходи, Герман, – произнес вальяжно раскинувшийся на диване мужчина. Он был грузен, и на вид ему было сильно за пятьдесят. По обе стороны от него сидели совсем молоденькие девушки и потягивали из трубочек цветные коктейли.
– Здравствуй, Савелий.
Они обменялись рукопожатиями. Гер сел в кресло напротив.
– Выпьешь со мной? – видя, что Гер утвердительно кивнул, Савелий махнул рукой.
Уже через минуту в комнате появился официант и поставил на невысокий столик бутылку дорогого виски, бокалы и легкие закуски, а также еще два коктейля для девушек.
– Хорошо танцевала твоя цыганка, – отпив из бокала, произнес Савелий, – и пела, кстати, тоже хорошо. Где такую нашел?
– Дочка барона. С ее папой у нас непонятки происходят, вот дочку пока при себе и держу. Оказывается, не зря мой хлеб ест, может еще и гостей развлекать.
– Только не рассказывай мне, что тебе на такую куска хлеба жалко… – Савелий пристально посмотрел на Гера. – Обломать решил, понравилась она тебе.
– Присмирить, – Гер откинулся на спинку дивана, – не поможешь, кстати, ее найти? Боюсь, заблудится у тебя в клубе, дикая же она.
Савелий протянул руку к пульту, и на стене загорелся большой экран плоской панели монитора. Экран был разделен на квадратики, и в них можно было увидеть разные помещения клуба. Савелий нажал на кнопку перемотки назад, и, дойдя до момента, когда цыганка шла через толпу, оставил запись. Потом он увеличил квадратик того коридора, по которому она шла. А далее Гер почувствовал то, что никогда не чувствовал в своей жизни. Это была ревность – необъяснимая, дикая, животная. Он видел, как Дару впечатал в стену высокий красивый парень цыганской внешности, и она с ним целовалась. Бокал в руке у Гера треснул, но он даже не почувствовал боли. Запись была без звука. В комнате, после того как лопнул бокал в его руке, наступила полная тишина. И даже хихикающие девушки присмирели, чувствуя, что им лучше не привлекать к себе внимание.
Савелий с невозмутимым спокойствием долил себе виски и наполнил другой бокал, который протянул Герману. Гер взял бокал и только сейчас заметил, что его правая ладонь вся в крови, порезанная треснувшим стеклом. Он достал платок из кармана и, обмотав вокруг ладони, завязал его на узелок, затянув краешки платка зубами. Затем набрал телефон Ковало.
– Там цыгане в клубе. Увидишь их сам. Поймай их, хорошенько побей, только чтобы я это через камеры видел, и закрой в подвале. Ты ведь не против, Савелий?
Тот лишь безразлично пожал плечами. За столько лет он и не к таким выходкам Германа привык.
– Цыганка где? Приведи мне ее сюда.
***
Шандор почувствовал угрозу спинным мозгом. Его чутье никогда не подводило, поэтому он и считал себя везучим. После страстного поцелуя он, чувствуя недоброе, пошел к машине, набирая номер Рому, чтобы сказать ему, что нужно уезжать.
Они уже сели в машину, когда из клуба выбежали крепкие парни в одинаковых костюмах.
– Жми на газ! – крикнул Шандор.
Их машина стартанула с места. Шандор обернулся и увидел, что его люди успели запрыгнуть во вторую машину, а вот третью окружили.
– Наших бьют, – обернувшись и увидев, что из машины вытаскивают их ребят, сказал Рому.
– Хочешь им помочь? Я остановлю, можешь выйти и вернуться, – безразлично произнес Шандор.
Рому отвернулся и достал сигареты.
– Сами виноваты, живее нужно было в машину садиться, – философски произнес он, закуривая.
О том, что его людей избивают, Шандор забыл уже через несколько минут. Его воспоминания вернулись к Даре. Сладость ее губ он чувствовал и сейчас. Они были мягкими, горячими. Как же он давно хотел поцеловать ее. Только тогда было нельзя. Такое недопустимо с девушкой, а теперь всё можно. Теперь по отношению к Даре у него нет запретов и ограничений. Возбуждение сладко прошло по телу, и ширинка на штанах стала слишком выпуклой.
– Поедим – шлюх сними, – предложил он Рому. Тот повеселел и согласно кивнул.
***