Пучок полыни

– Игрушка из‑ за которой ты плачешь? Не смеши меня, я не дурак. Чья она, – грубо произнёс Артур. – Отдай, – Марыся вырвала деревянного медведя из рук пана и сжала в кулачке, – она моя.

– Ты не ответила, – так же грубо проговорил муж.

– Я не обязана отвечать, – огрызнулась на грубость Артура Марыся.

– Это его подарок? Отвечай? Это с ним ты была в лесу?

– Оставь меня, – Марыся отвернулась от мужа и смотрела в окно, сильнее сжимая в руке подарок.

– Этой ночью я узнаю, была ты с кем‑ нибудь или нет. И если ты нечистая, то пожалеешь, – пригрозил Артур.

Марыся смотрела на ликующий народ и искала любимое, до боли в груди, лицо мужчины.

В огромном зале замка праздновали свадьбу. Десятки приглашённых гостей расселись за богато украшенные столы. Новобрачные восседали на тронах за главным свадебным столом.

Гости говорили многочисленные тосты, в которых желали молодым процветания, богатства, детей. Марыся никого не слушала, ее мысли улетели далеко, туда, в лес, к Ладомиру.

Какая же я дура! Он любит!!! Он специально оттолкнул меня от чтоб спасти от князя Сигизмунда. Ах, какая же я глупая! Повторяла Марыся.

И что со мной станет? Я буду принадлежать этому чванливому Артуру? Никогда! Я найду Ладомира, а там, будь, что будет!

Марыся наклонилась к мужу и молвила, сладко улыбаясь:

– Муж мой, разреши мне отправится в опочивальню. Я должна приготовить себя к первой ночи.

Артур окинул ее подозрительным взглядом, но в голосе Марыси звенела такая сладость, а в глазах плескалась такая покорность, что он расплылся в довольной улыбке.

Пан Артур взял кисть Марыси в свою руку под столом, чтоб не привлекать внимания, сжал со всей силой и с улыбкой на устах промолвил:

– Ступай, готовься. Но если я узнаю, что я у тебя не первый, то ты горько пожалеешь об этом, – разжав руку, он освободил кисть Марыси и погладил себя по огневой рыжей шевелюре.

Марыся поднялась, грациозно поклонилась гостям и, сопровождаемая двумя служанками, направилась к лестнице, ведущей в ее покои. Пани Агния догнала свою дочь в коридоре.

– Доченька, – позвала мать Марысю.

– Ступайте на праздник, матушка, вы ведь так долго этого ждали, негоже его пропускать, – сухо ответила Марыся и, отвернувшись, пошла дальше по коридору.

Пани Агния стояла, одиноко и печально провожая взглядом свою дочь. Но она знала, что так будет лучше для девушки. Она знала не по наслышке, а на своем опыте.

Марыся не зашла, а просто влетела в комнату, приготовленную для молодоженов. Она колебалась лишь мгновение. Вее глазах боролись страх и надежда, долг и желание. Но любовь победила. Достав деревянную игрушку и посмотрев на нее и поцеловав, она аккуратно положила медведя на кровать. Сняв платье и бросив его на пол, Марыся достала из сундука костюм для конной езды. Надев его, она забрала волосы в хвост, повязав его лентой. Порывшись в сундуке, девушка достала резную шкатулку. Открыв ее, она достала маленький мешочек, развязала и вынула из него пучок полыни. Трава издавала горький запах, который сразу наполнил всю комнату. Быстрыми движениями, она вновь засунула полынь в мешочек и положила его в малюсенькую сумочку, которая свисала с пояса. Туда же Марыся положила и медведя. Осмотрев все вокруг, Марыся выглянула за дверь. В коридоре было пусто. Осторожно ступая в чёрных как смоль сапогах из тончайшей кожи, девушка миновала коридор, спустилась по лестнице и оказалась на заднем дворе замка. Озираясь по сторонам, Марыся пробралась в конюшню, вывела из стойла чёрного рысака, поглаживая его по морде и уговаривая, чтоб тот не заржал, села на него верхом и выехала, миновав спящую стражу за пределы замка. Как только замок князя Анджея оказался позади, Марыся, пришпорив коня, понеслась по пустынной дороги.

Под покровом ночи она покинула замок, оставив позади привычную жизнь и отправилась навстречу неизвестному, полному опасностей, но и обещаний.

 

 

 

 

 

Глава 5

 

Деревня, в которую направлялся опечаленный и опустошенный Ладомир, находилась на окраине Спалесского княжества. Ладомир, ведя под уздцы коня, вошёл во двор небольшого дома. Рубленная из брёвен изба, ничем не отличалась от соседних домов.

Привязав поводья к крюку, прибитому к бревенчатой стене хлева, Ладомир вошёл в избу.

Невысокий потолок, темные стены и малюсенькие окна создавали давящее впечатление. Главным украшением служила огромная белоснежная печь, раскрашенная райскими птичками и цветами. Именно она и обогревала, и кормила домочадцев. Вдоль всех стен стояли лавки, на которых лежали полавочники, вышитые искусной мастерицей.

– Мир дому твоему, нянька Ульяна, – поклонившись в пояс, улыбаясь, приветствовал Ладомир старую женщину, сидевшую на лавке возле оконца и штопавшую грубую мешковину.

Увидев на пороге своего дома высокого молодого человека, нянька Ульяна ахнула и выпустила из рук мешковину.

– Ты ли это, Ладушка? – ласково ответила Ульяна и, встав с лавки, протянув руки, подошла к мужчине.

– Я, – обнимая, Ладомир троекратно расцеловал ее. Щетина легонько кольнула сухую щеку, пропитавшуюся запахом печи и сушеных трав. В глазах Ульяны плескалась такая неподдельная радость, что даже привычная усталость от долгих дорог отступила.

– Садись, дитятко. Голодный, поди. Погодь, я сейчас стол накрою, – хлопоча и выставляя на стол припасы, говорила Ульяна. Пироги с грибами, соленые огурчики, мед в сотах – все, как он любил. Аромат разбудил острый голод.

– Не волнуйся, няня, – ответил Ладомир. Но в голосе его звучала какая‑то натянутость, которую он не смог скрыть от чуткого слуха старой женщины.

– Как же не волноваться, Ладушка. Два года ждала твоего возвращения. А сегодня с самого утра птичка в дом залетела. Вот думаю, гость должен быть. А кто ко мне придёт? Только Ясенька прибегает, проведает меня. Каждый день приходит, все о тебе справляется.

– Яснорада? – Удивленно произнёс Ладомир. – Сколько годков уже ей? Когда уезжал, помню, совсем девчонкой была.

– Так уже семнадцатый годок минул, – выставляя на стол пироги, отвечала няня. – Чувствовала, что ты придёшь, пироги напекла, как ты любишь.

– С черникой? – Разламывая пирог, сказал Ладомир.

– С ней самой. Вчера Ясенька в лес ходила, так мне целое лукошко принесла.