Рассвет

Я не знаю, сколько времени прошло до того, как меня вызвали. Ощущение реальности полностью ушло, пока я ждал своей очереди и наблюдал, как один за другим мои одноклассники проходят за сцену и какими переменившимися они оттуда выходят. Мартен вышел с пустым взглядом, словно из него выкачали все эмоции, и сел рядом, не проронив ни слова. Я не стал что‑либо у него спрашивать, потому что отчетливо видел, что прямо сейчас мой друг не способен дать какие‑либо ответы.

Другие участники этого мероприятия по‑разному демонстрировали свое впечатление от того, что называли экзаменом. Клара Лейтон – нервная особа нашего класса – вышла вся в слезах. Мисс Голди приобняла девушку и помогла ей спуститься, проводив на ее место. Какого‑то сочувствия на ее лице я не заметил, но предположил, что эта женщина уже не в первый раз имеет дело с выпускниками.

Широкоплечий паренек по имени Гордиз Ньюман, славившийся своей огромной силой и отсутствием каких‑либо умственных способностей, вышел точно так же, как и зашел, непринужденно, вышагивая бодрой походкой и с ухмылкой на лице. Вероятно, он в полной мере не понимал, что здесь и сейчас происходило с ним и с другими присутствующими в этом зале, поэтому и вел себя так легко. Гордиз мне нравился. Несмотря на то, что умом он никогда не блистал, парнем он был добрым и открытым, частенько выручал каждого, кто просил о помощи. Мне хотелось думать, что его ждет неплохое будущее, где он обзаведется детьми и будет жить тихо и мирно где‑нибудь подальше от этого места, но, согласитесь, очень глупо мечтать о подобном, когда ты живешь в таком мире, как наш, не правда ли?

Виану я сначала даже не признал. Импульсивная девчонка в бесформенной одежде и с гнездом на голове внезапно стала грациозной девушкой. А всего‑то стоило сменить балахон на костюм темно‑коричневого цвета и уложить светлые волосы в незамысловатую, но приличную прическу. Я не особо интересовался противоположным полом, но вот их магия перевоплощения всякий раз заставала меня врасплох. Она плавно передвигалась по сцене, сохраняя спокойствие и полное равнодушие к происходящему. Я не видел ни грамма переживаний. Точно такой же она вернулась из‑за сцены. Кто бы знал, что я буду так удивлен преображением девушки, с которой раньше не мог спокойно поговорить.

Когда Виана возвращалась на свое место, она споткнулась и громко выругалась, да так, что вычурное словосочетание отскочило и еще раз эхом пронеслось по залу, и все мое впечатление рассыпалось, как карточный домик.

– И последние пять человек, – произнесла мисс Голди, возвращая мое внимание к себе. – Пак, Челман, Мейон, Самонс и Райчмонд.

Я опешил. Моя фамилия так и не прозвучала.

– Прошу прощения, мисс… Голди, – вслух произносить ее имя было как‑то странно. Я поднялся со своего места и поднял свою руку, чтобы меня наверняка заметили. – Но вы не назвали мою фамилию.

Все обернулись на меня. Кто‑то рядом зашептался, а я продолжал стоять, пока мисс Голди не заметила меня.

– Молодой человек, назовитетесь, – попросила она. В ее уверенном силуэте я заметил какое‑то изменение. Что‑то шло не по плану, и ей это не нравилось.

– Симон Ивлз, – ответил я чуть менее уверенно, чем мне того хотелось.

Волнения в зале тем временем продолжали расти с неимоверной скоростью. Я уже начал различать слова.

Мисс Голди снова пробежалась глазами по списку. Я видел, как она поджала губы и нервно стучала пальцем по краю планшета. Потом ее лицо просияло, и она подняла взгляд на меня.

– Ох, какая я невнимательная, пропустила вашу фамилию, – усмехнулась женщина. – Да, конечно, ваша фамилия есть в этом списке. Поднимайтесь на сцену, мистер Ивлз.

Я поднялся на сцену с чувством, что меня обманули. Моей фамилии не было в списке, и я это понимал. В нашем классе всего пятнадцать человек, тут нельзя было так промахнуться и просто пропустить одного ученика. Что‑то не складывалось. Я мысленно пробежался по списку класса, но толку это никакого не дало. Почти сразу все фамилии просто смешались в одно неразборчивое месиво. Пришлось оставить эту попытку понять, что произошло.

Я встретился взглядом с мисс Голди и понял, что не ошибаюсь. Все шло не по ее плану, и она пыталась спрятать это в своей уверенной игре на сцене, но я заметил ее замешательство. И что мне с этим делать? Пока ничего. Нужно было сосредоточиться на экзамене.

За сценой меня ждало пять закрытых кабинок. Мне нужно было подождать, пока одна из них не освободится. У меня было немного свободного времени, чтобы расслабиться и настроиться на экзамен, но этот инцидент никак не вылезал у меня из головы. Я всегда мог с легкостью переключиться с одной темы на другую, однако не в этот раз. В голове рождался вопрос за вопросом, а я не мог на них ответить. У меня было странное предчувствие, но я так и не научился доверять чему‑то такому непостоянному и неясному, как интуиция, что у меня не было иного выбора, нужно было отпустить эту ситуацию и забыть, как страшный сон.

Первая кабинка освободилась спустя десять минут после начала экзамена. Оттуда вышел Джуд Пак. С этим парнем я предпочитал вообще никак не пересекаться. Безусловно, он был умен, но его самоуверенность перечеркивала все его достижения. Виной этому стало его положение, а точнее – положение его семьи, которое было немного лучше, чем у остальных. Однако, стоит признать, что Джуд был упорен и трудолюбив, иначе бы ему просто не удалось сохранить звание умнейшего ученика в нашем классе. Его наверняка возьмут в Центр. В этом не было сомнений.

Пак прошел мимо, не бросив ни одного презрительного взгляда в мою сторону. Хороший знак.

Я зашел в кабинку. Меня встретила крохотная комнатка со столом посередине. По ту сторону сидел мужчина лет тридцати с усталым лицом и сединой на висках. Он посмотрел на меня, потом на какой‑то листок перед собой и спросил:

– Мистер Ивлз?

Я кивнул.

– Отлично. Садитесь.

Мне оставалось только послушно последовать приказу. Передо мной тут же появился экзаменационный бланк.

– Приступайте, – снова произнес мужчина и, по всей видимости, завел таймер на своих наручных часах.

Я опустил взгляд на бланк. Ничего сложного или необычного я не видел. Обычные задания из школьной программы, которые мы проходили последние несколько лет. В чем смысл экзамена тогда? В том, чтобы лишний раз заставить нервничать выпускников и таким образом выяснить, как они переживают стрессовые ситуации? Для этого явно подошло бы что‑нибудь другое, а не простой текстовый экзамен.

По ощущениям, я завершил тестирование где‑то через семь минут после начала экзамена. Я положил карандаш на стол и отодвинул от себя бланк в знак того, что я закончил. Экзаменатор никак не отреагировал, и я решил, что мне ничего ждать не надо. Но стоило мне подняться со своего места, как черные глаза мужчины вперились в меня так, словно я только что совершил что‑то незаконное.

– Мистер Ивлз, экзамен еще не окончен. Вы не ответили на последний вопрос, – размеренно произнес он, да так, что у меня мурашки по спине пробежались.

Я был в недоумении. Опустив взгляд на свой бланк, я еще раз пробежался по нему и не заметил ни одного пропущенного места для ответа.

– Но, сэр, – в горле резко пересохло, – я все заполнил.