Рассвет

Виана сидела тихо, не издавая ни звука. Она просто смотрела в окно без особого интереса. Я изредка поглядывал на нее. Когда мы с Мартеном оказались в салоне, она уже была тут и точно так же сидела возле окна, даже не обратила на нас внимания. Я все гадал, что могло произойти. Может, она отказалась встречаться с родителями, чтобы лишний раз не дать слабину? А что, это было бы очень даже на нее похоже, хотя… Стоит сказать, я о ней ничего не знал. Совсем ничего. Кроме того, что она часто играла роль заступника, влезала в неприятности, постоянно боролась за мнимую справедливость и спорила по поводу и без. Я невольно подумал: нам придется работать вместе, а это могло сильно усложнить положение дел. По крайней мере, так мне казалось. Оставалось надеяться, что наши дорожки в Центре разойдутся.

– Так сколько нам ехать, ми… Венера? – снова спросил я.

Женщина глянула на меня, выпрямилась и ответила:

– Около часа. Плюс‑минус десять минут. Она еще раз посмотрела на каждого из нас. – Прежде чем приедем, мне нужно будет ввести вас в курс дела.

Я в недоумении уставился на нее. Даже Виана, не проявляющая признаки заинтересованности, как‑то зашевелилась. Смутное ощущение, будто предчувствие, снова дало о себе знать, словно все мое нутро уже было осведомлено о том, что мне предстоит узнать.

– Для начала я попрошу вас сохранять спокойствие.

Когда говорят такую фразу, собираются сказать что‑то такое, что могло заставить нас занервничать. Мне это не нравилось. Я видел, как напрягся Мартен, как переменился взгляд Вианы, стал жестче. Кажется, они тоже поняли, что что‑то здесь нечисто.

Мужчина, сидевший рядом с Венерой, отложил в сторону книгу, которую читал до этого, и скрепил руки в замок у себя на коленях. Он выжидающе смотрел то на меня, то на Мартена, то на Виану, словно гадая, как каждый из нас отреагирует на сказанное.

Венера понизила голос и произнесла:

– Центра не существует.

Ее слова прозвучали как приговор. В голове один за другим лезли вопросы: то есть как не существует? Что это значит? Куда же нас тогда везут? Но, прежде чем я успел хоть что‑нибудь спросить, женщина продолжила:

– Каждый год мы выбираем трех выпускников, которые выделяются среди остальных умственными и физическими способностями, тем, как они используют критическое мышление и встречают стрессовые ситуации, как отвечают на вопросы и чего хотят от будущего.

На последней фразе она многозначительно взглянула на меня. Я растерялся. Я мог бы быть готов к любым последствиям, к любой работе, которую мне дадут, но не к этому. Нет, к таким новостям я был совершенно не готов.

– И для чего же? – услышал я голос Вианы. Ее глаза – светло‑карие – полыхали гневом. Если меня слова Венеры поставили в тупик, то ее здорово разозлили.

Венера выдержала ее взгляд.

– Для того, чтобы выявить тех, кто может отправиться на Поиск, – спокойно произнесла она, не отводя глаз от Вианы. Мужчина рядом с ней также следил за девушкой, словно она представляла какую‑то опасность. Впрочем, думаю, она бы действительно могла стать угрозой.

– Для какого поиска? Какого к черту поиска?! – взорвалась Виана. Она подалась вперед, не намереваясь сделать ничего плохого, однако компаньон Венеры воспринял это совершенно иначе. Он выставил свою огромную ручищу перед женщиной и угрожающе посмотрел на мою одноклассницу. Та и бровью не повела. Если она и испытала какой‑то страх, то явно этого не показала. Очень в ее духе.

– Виана, – произнесла Венера. Она вдруг стала мягче, словно пыталась успокоить, – очень попрошу тебя не выражаться. Хотя бы в моем присутствии.

Девушка все не сводила взгляда с мужчины. Она лишь фыркнула, выражая свой протест.

– Марк, ради всего святого, они же дети, хватит на них смотреть, как на врагов, – теперь в голосе женщины послышалось раздражение. Вся эта ситуация ей также не нравилась.

Но я обратил внимание на другое. Она назвала нас детьми, хотя сама несколько часов назад объявила нас взрослыми. Мне показалось это чем‑то странным.

Марк, казалось, не услышал ее, но, немного погодя, все же отступил. Он вытащил книгу и сделал вид, что не читает. И все же он периодически поглядывал на бунтарку в лице Вианы.

– Но… что тогда все это значит? – спросил Мартен. Его голос дрожал, сдавая его: он был напуган, страшно напуган. Он думал, что едет в великое и светлое будущее, где его мозгам найдут достойное применение, но оказалось, что его здорово надули. Как, впрочем, и всех нас.

Виана тоже отступила. Она скрестила руки на груди, явно ожидая каких‑либо объяснений. Она все еще была зла, так зла, что, будь ее воля, она бы разнесла здесь все в пух и прах. Так казалось.

– Поверьте, мне самой не в радость объяснять вам все, я бы скинула это на кого‑нибудь другого, но, увы, так сделать нельзя, – Венера покосилась на Марка и вздохнула. – Я сказала, что Центра не существует, но это не совсем так. Его не существует в том смысле, в котором его знаете вы и все остальные жители нашего поселения.

Я напрягся. Больше всего на свете я не терпел ложь, а теперь выясняется, что весь наш жалкий мирок на этом и построен. Хуже не придумаешь.

– Для вас Центр – место, где все работают над тем, чтобы упростить человеческую жизнь под землей, – она снова внимательно на нас посмотрела, – а для меня – возможность поиска наилучшего исхода для нас всех.

– И что же вы ищете? – наконец спросил я.

Венера загадочно улыбнулась.

– Это вам вскоре и предстоит узнать, не спеши. – Она выдержала небольшую паузу и добавила: – Всему свое время.

 

Глава 8

 

Центр представлял из себя здание, выделяющееся на фоне других построек своим относительно свежим видом и высотой – его крыша едва ли не упиралась в потолок. Не мудрено, что все стремились сюда: высотка выглядела как залог хорошей жизни хоть где‑то. Ее было хорошо видно с любого уголка нашего поселения. Днем ее окна отражали многочисленный свет от лунного камня, а ночью – тускло поблескивала и манила к себе, как маяк для заблудших.

Однако, когда карты начали потихоньку раскрываться, Центр перестал быть символом надежды. Теперь он походил лишь на красивую иллюзию, за фасадом которой не было ничего стоящего. Какое‑то чувство отвращения и горького разочарования мерзким червем зашевелилось где‑то внутри.

Мы вышли из машины прямо напротив этой злополучной башни. Вблизи она выглядела еще более величественно. На минуту я забыл о том, что это просто красивая картинка, за которой невесть что прячется, и позволил себе застыть в изумлении. Вид такого строения захватывал дух. Здесь было так светло, словно на каждом шагу был размещен огромных размеров лунный камень. От такого света даже глаза щипало, но к этому можно было привыкнуть.

Я оглянулся на Виану и Мартена и понял, что не один находился под впечатлением от увиденного.