Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа
Как бы то ни было, на протяжении многих веков Тимбукту считался таинственным городом, пока в один прекрасный день правители марокканского Феса не захватили его и не обложили данью.
Впрочем, Тимбукту не захирел. Более того, несмотря на то, что город был затерян в пустыне, гранадские зодчие украсили его, создав роскошный дворец для султана, и Тимбукту еще долго оставался важнейшим торговым центром. Сюда отовсюду стекались караваны: из Марокко и Алжира, из Туниса и Триполитании. Отсюда товары везли дальше, в Центральную Африку.
В 1500 году Тимбукту, благодаря восстанию одного негритянского вождя, вновь обрел независимость и на некоторое время даже былое великолепие, чтобы в 1670 году при короле бамбара опять прийти в упадок. Окончательно добили город туареги и фульбе, эти отважные разбойники Сахары, захватившие его в 1826 году.
Сегодня в Тимбукту, по‑прежнему занимающем огромную территорию, обитают не более пятнадцати‑двадцати тысяч душ. Семь мечетей, древние башни, массивные крепостные стены и базары – вот и все, что сохранилось от его величия.
Улицы Тимбукту настолько широки, что на них могут спокойно разминуться три повозки. Дома глинобитные, с внутренними двориками и фонтанчиками. Кое‑где еще можно полюбоваться колоннадами в мавританском стиле, бастионами и глубокими колодцами, увы, по большей части – разрушенными. Множество пустующих хижин заполняется только с приходом караванов, привозящих рабов для двух невольничьих рынков, и происходит это нечасто[1].
Все же Тимбукту до сих пор является важнейшим торговым городом, хотя тут не производится ничего, даже продовольствия для местных жителей. Вот почему Тидиани, в 1885 году осадивший его, едва не уморил всех голодом.
В Тимбукту сходятся караванные пути со всей Северной Африки. Из Конго и Бамбары сюда везут золото и слоновую кость, из копей Танундерма и Боншебура – драгоценную соль.
Еще несколько лет назад здесь процветал религиозный фанатизм. Ни один «неверный», ни один европеец не мог под страхом казни вступить в этот город. Что не помешало Кайе, а потом и Барту, презрев смертельную опасность, проникнуть за его стены, переодевшись мусульманами.
В 1897 году капитан‑лейтенант Карон вместе с четырнадцатью матросами, чернокожими и европейцами, поднялся по Нигеру на канонерке, но удовольствовался лишь видом на запретный город и даже не решился сойти на берег, побоявшись фанатиков‑туарегов и султанских кисуров.
Лавируя между высокими кучами мусора, сваленного под полуразрушенными городскими стенами, Эль‑Хагар и Эль‑Мелах вошли в ворота. Смеркалось.
Ответив на несколько вопросов султанской гвардии, сторожившей город от неверных, они направились к караван‑сараю. Последний представлял собой широкий навес, сооруженный для погонщиков, где те могли переночевать за сущие гроши.
– Делами займемся завтра, – сказал Эль‑Хагар, слезая с мехари.
Они готовили себе ужин, когда к караван‑сараю приблизилась знакомая шайка туарегов, только сейчас вошедшая в город. Эль‑Хагар сразу узнал главаря.
– Разбойники караулили нас где‑то у городских стен, – сказал он Эль‑Мелаху.
– Выбрось их из головы, – отмахнулся тот. – По‑моему, им нет до нас никакого дела. Зря ты о них думаешь.
– Может быть. Но мне было бы спокойнее, если бы их здесь не было.
Действительно, вождь шайки Амр‑эль‑Бекр, казалось, не обратил на двух путников никакого внимания. Вместе с четырьмя своими людьми он расположился в углу караван‑сарая. Они развьючили мехари и как ни в чем не бывало растянулись на циновках.
Эль‑Хагар и Эль‑Мелах поужинали, покормили верблюдов и улеглись на ангаребы[2], положив рядом ружья, в точности как сделали туареги, которые вроде бы уснули. Мавр, уставший после тяжелого перехода, вскоре тоже захрапел.
Однако Эль‑Мелах бодрствовал. Приподняв в очередной раз голову и убедившись, что спутник уснул, он неслышно встал с ангареба и прокрался в угол, где лежали туареги. Не успел он подойти, навстречу поднялась темная фигура.
– Это ты, Амр? – спросил Эль‑Мелах.
– Я, – ответил главарь туарегов. – Где неверные?
– Остались в оазисе.
– Они что‑то заподозрили?
– Пока нет. Знаешь, зачем сюда приехал белый человек, хотевший тебя застрелить?
– Нет, откуда бы?
– Он разыскивает полковника Флаттерса.
Вождь глухо выругался:
– Ему известно, что это мы…
– Тише, Амр. – Эль‑Мелах закрыл туарегу рот ладонью.
– Он для нас опасен?
– Он – француз. И этим все сказано.
– Француз! – сквозь зубы процедил Амр. – Знай я это прежде, убил бы еще тогда, в пустыне.
– И лишился бы султанской награды за поимку кафира.
– Так ты ради награды притащил их сюда?
– Конечно. Мужчины – твои. Женщина – моя.
– Среди них есть женщина?
– И красивая, точно гурия.
– Что ты с ней собираешься сделать?
– Похитить и продать султану.
– Ну и змея же ты, Аль‑Абьяд…
– Не называй меня так! Я теперь Эль‑Мелах.
– Сменил имя?
– Не только имя, но и кожу. Узнай француз, что это я виновен в гибели экспедиции, мне бы не поздоровилось.
– Когда он собирается прибыть в Тимбукту?
– Через семь дней. Я сам приведу его сюда.
– Буду ждать. А сколько всего кафиров?
– Два европейца и один еврей.
– Ну что ж, за европейцев султан отвалит немало. Он давно мечтает заполучить белых рабов. А еврея с удовольствием сожжет, как бешеного пса.
[1] Позже, благодаря военной хитрости, Тимбукту был завоеван французами: они послали пароходы по Нигеру. – Примеч. авт.
[2] Ангареб – примитивная кровать, представляющая собой натянутую на каркас шкуру.
