Сейчас или никогда
– Ты просто не представляешь… – она сжала зубы, глаза застилали слёзы. – Я тебя просто ненавижу!
Карина больше не могла выносить этот разговор, поэтому развернулась и побежала прочь по лестнице.
– Ну и катись! – крикнул ей вслед муж.
Проходя мимо входной двери, подруга заметила торчащую пачку сигарет в толстовке мужа и забрала её с собой.
***
Все уснули. Кроме меня. Я, как обычно, листала ленты соцсетей и проверяла сообщения, на которые ещё не успела ответить. Залипание в телефон вроде как успокаивало, но на самом деле имело лишь краткосрочный эффект. В попытке отстраниться от семьи, я часами гуляла на просторах Интернет, общаясь со знакомыми и подругами. Все мои эмоции и энергия уходили в телефон так, что не оставалось ничего для реальной жизни. Я это понимала, но сделать ничего пока не могла. И не хотела. В какой‑то момент мне показалось, что голова ненароком взорвётся от обилия информации и общения, ведь искренне считала себя интровертом.
Общение с людьми забирает у интровертов энергию, в то время как экстравертам, наоборот, необходимо общаться, чтобы чувствовать себя живыми. Бывают такие дни, когда вообще не хочется никакого общения. Испытываешь полное опустошение. В такие моменты хочется тотального одиночества, уйти в себя и немного передохнуть.
Работа моя была неотделима от общения с людьми. Ежедневные совещания по два часа, личное общение, зум‑конференции для решения текущих проблем, руководитель без конца спрашивал, как идет работа, и я каждый раз отвечала ему одно и то же, ибо его сообщения меня только отвлекали. Работа мне и нравилась, и убивала одновременно, а дома ещё ждала семья. И всё же это было лучше, чем сидеть дома с ребёнком в декрете.
Я не настолько была зависима от одиночества, как может показаться из сказанного выше, но давать себе передышку – скорее необходимость, а не прихоть.
Ночь. И вроде устала, хочется спать, но нет. Сжимаю в руках телефон и сканирую соцсети, общаясь с подругами. Одна поругалась с мужем, другая пошла в очередной марафон по похудению, третья купила себе новое платье, а Карина… Карина после телефонного разговора не написала ни слова.
«Спит уже, наверное».
Погасив экран, я попыталась улечься, но то дочь закинет ногу на голову, то муж начинал храпеть, и постель уже не такая прохладная, а простыни смялись под спиной. Сон не шёл, поэтому решила сходить на балкон и покурить.
Огонёк зажигалки меня немного успокаивал. Курить я бросала на время декрета и кормления грудью, но вернулась к старой привычке при первой же возможности. Осознание того, что это мои – и только мои – пять минут долгожданного одиночества, видимо, подстёгивали убивать себя никотином.
Ещё раз взглянув на дисплей, увидела сообщение от подруги: «Алина, это просто трэш». Далее следовало голосовое сообщение, в котором Карина рассказывала, как прошёл разговор с мужем и следом ещё одно: «Сигареты у него стащила. Сижу тут на улице, у забора. Свекровь ещё уши грела. Господи, за что мне всё это…»
В конце сообщения было слышно, что Карина начала плакать.
– Что думаешь делать? Пошли всех лесом, – записала я аудио в ответ. – Можешь набрать. Я ещё не сплю.
Звонок Карины, и недолгий разговор. Конечно, решить проблемы по телефону невозможно, однако мы старались поддерживать друг друга, насколько это возможно.
Давида я знала не понаслышке. Мы все учились вместе в одном университете. Он мне никогда не нравился. Точнее, испытывали симпатию лишь первое время, но с годами отношения становились только хуже. Всегда грубо шутил, никогда не здоровался с друзьями Карины, да и в целом не жаловал их в своем доме. В общем и целом, отношения у этой пары – не сказка. Я откровенно не понимала, почему подруга всё это терпит столько лет. Фраза «любовь зла, полюбишь и козла» отлично описывала отношения Карины.
Да что уж говорить, я тоже не могла похвастаться идеальным браком. Даже звучит как‑то… Начиная с момента знакомства с мужем, ещё в школе, мы вечно общались как кошка с собакой, но всё равно что‑то притягивало нас друг к другу. Ссоры, одна за одной, в последнее время начали убивать во мне чувства. Именно поэтому я и ушла в работу. Статус матери негативно сказался на моём ментальном состоянии: как бы я ни любила своего ребенка, но, только родив, поняла, что совершенно к этому не была готова.
– Карин, где наша не пропадала. Если не сложится в итоге с мужиками, уедем с тобой на Бали и будем пить коктейли, пока не помрём из‑за отказавшей печени.
– Да уж. А зарабатывать будем, продавая кокосы с пальм!
– А мне нравится твой вариант! Блин, вот мне всегда было интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я тогда не согласилась выйти за Андрея замуж, – тяжело вздохнула.
– Тебе так надо это знать? Меньше знаешь – крепче спишь.
– Это точно, – рассмеялась, потому что на фоне Давида мой муж казался идеальным.
– Сегодня вообще‑то у меня отстойный день, а не у тебя! – Карина рассмеялась. Было слышно, что разговор со мной её взбодрил. – Пойду к морю схожу. Надеюсь, в доме все уснут, потому что видеть их рожи я уже больше не могу сегодня! Пожелай мне удачи.
– Аккуратнее там, ночь на дворе. Так уж и быть, лоховскую корону сегодня оставляю тебе. Не одной же мне на жизнь вечно жаловаться.
Я была так увлечена разговором, не почувствовала, что замерзла. Взглянула на небо: сегодня, на удивление, очень хорошо были видны звёзды. Редкое явление в черте города. Они сияли так ярко, так завораживающе. Я люблю такого рода моменты. Когда можно остановиться и посмотреть вокруг, подумать в тишине и без суеты о себе, о своей жизни, обо всём, что в голову придет. О том, что волосы пора бы покрасить, потому что корни отрасли и стал виден мой мышиный русый на фоне рыжих концов, да и в целом их пора уже и подстричь, так как стали опускаться ниже плеч и пушиться слишком сильно; о том, что пора бы записаться к косметологу, так как сыпет периодами как подростка; о том, что можно попробовать купить цветные линзы и посмотреть на себя с других цветом глаз, хоть и серо‑голубой их цвет меня устраивал; о том, что пора бы к лету обновить гардероб. И все равно я думала о всякой ерунде, которая скорее добавляла мне тревожности, чем решала какие‑либо реальные проблемы. Неуверенность в своей внешности и забивание на неё была лишь следствием более глубоких ран, которые оставил мне декрет.
«А всё равно интересно, как бы всё сложилось…» – подумалось мне, возвращаясь к нашему разговору с Кариной. Но это уже не имело никакого смысла.
Покинув балкон и снова забравшись под одеяло, я попыталась уснуть. Долго ворочалась, переживая за Карину. Сухой воздух в квартире заставлял бегать туда‑сюда на кухню за новой порцией воды.
«Не могу уснуть. Всё думаю о том, что ты мне рассказала», – написала подруге, но она не ответила.
Проворочавшись почти до самого утра, я всё‑таки погрузилась в сон. Во сне мне являлись образы из прошлого, сопровождаемые бредовыми событиями и хаосом. Всё‑таки рассказ Карины о разговоре с Давидом зарождал во мне какую‑то тревогу за подругу.
Глава 2.
