Шпионский детектив (по следам Юлиана Семёнова…). Москва, 1937

– А я вот что имею в виду. Это ещё хорошо, если водку пили. Довелось мне после выпускных экзаменов в академии попасть на практическую глазомерную съёмку в Изборский уезд Псковской губернии, так для тамошних крестьян при их нищете казённая водка слишком дорога была, и разбавляли они её так называемой ликвой – то есть эфиром. Эта адская смесь с ног валила моментально.

– Поразительно, Алексей Александрович! Я тоже много повидал и обо многом наслышан, но такого…

– Да‑да, представьте. Мои друзья, офицеры‑академики, праздник в деревне устроили, напоили всех чистой водкой. Пили все, и мужики, и бабы, и дети. За это на потеху господам офицерам парни возили их в бричке, впрягшись вместо лошадей, а девки и бабы кувырком скатывались с берега в реку. Санкт‑Петербург находился от этих мест в нескольких часах езды по железной дороге. Спали в той деревне на хворосте и постоянно болели от недоедания. Ну, давайте ещё по одной, чтобы такого больше не было… Большевики не обещали молочных рек в кисельных берегах, и трудности были и ещё будут, но теперь у народа есть будущее.

Выпили ещё по одной. Далее Ипатьев поведал, что по старомосковской традиции закуска непременно должна быть горячей, но это должна быть именно закуска, а не основное блюдо… Как и все старики, он любил поговорить, вспомнить былое.

– Да, Алексей Александрович… Это сколько ж мы с вами не виделись? Года четыре будет. И к стыду моему должен сознаться, что ещё долго не встретились бы, если б не срочное дело.

– Опять нужна моя помощь?

– Нужна… Вам, как бывшему офицеру и князю… – с этими словами Артузов взял с пустующего соседнего стула портфель и достал из него сложенный вчетверо листок бумаги.

– Отчего же бывшему, друг мой? – смеясь, перебил Ипатьев. – Куда ж я делся? Вот он я, сижу пред вами, как сказано в пьесе одного современного драматурга.

– Ценю ваш юмор. Со мной можете так шутить, с другими – не советую. Вот, прочтите. Должен предупредить, что сведения совершенно секретные.

– Ну разумеется, как и всегда. Могли бы и не говорить… – Ипатьев развернул бумагу, внимательно прочёл написанные от руки несколько строк, подумал, сложил, вернул Артузову.

– Что можете сказать по поводу прочитанного?

– Писал бывший кавалергард или конногвардеец, или кирасир. Первая гвардейская кавалерийская дивизия. В этих полках носили белые колеты, медные каски с навинченными орлами и ботфорты. Своего рода символ. Форма века восемнадцатого, надевали на парады и в прочих особо торжественных случаях.

– Ну надо же, Алексей Александрович! Не зря я сразу вспомнил о вас. Интуиция! Конногвардейцы, значит… Кавалер‑гарды… Это одно и то же?

– Нет, это разные полки. Но, по большому счёту, что касается названия… Вы же владеете французским?

– А также немецким и итальянским. Отец швейцарец, итальянец по национальности, мать латышка с немецкими корнями.

– Ну, тем более. Шевалье гард – рыцарская гвардия. Шевалье, кавалер – рыцарь, также можно перевести…

– Как всадник, конник…

– Совершенно верно! Так что рыцарская гвардия или конная – в названии разницы нет. Но полки, повторяю, разные. Всего в первой дивизии было шесть полков. Кавалергардский, конногвардейский, два кирасирских и два казачьих – атаманский и лейб‑казачий. В них служили офицерами отпрыски лучших дворянских фамилий – титулованные петербургские аристократы, богатейшие помещики и прочие, кто мог себе позволить такую службу. Сам я начинал служить кавалергардом, так знаете ли, в нашем полку, как и в конногвардейском, кроме вышеупомянутой парадной формы и походной требовалось пошить ещё дворцовую парадную для почётных караулов во дворце и так называемую бальную – для дворцовых балов, дававшихся раза два‑три в год. Прибавьте сюда ещё николаевскую шинель с бобровым воротником, и вы поймёте, насколько дорог был офицерский кавалерийский гвардейский гардероб. Некоторые шили мундиры у разных портных, отдавая кое‑что мастерам подешевле… А лошади? В гвардии офицер должен был иметь двух собственных коней соответствующей стати и масти, в армейской кавалерии – одну собственную и одну казённую.

– Надо же… – покачал головой Артузов.

– Да, представьте себе. И всё это при том, что жалованья мы не видали как своих ушей. Во‑первых, офицерская артель с её попойками – непременно французским шампанским в невообразимых количествах – сюда рублей сто в месяц смело кладём. И добро бы впрок, а то при минимальной норме молодому офицеру гвардии бокалов десять, иным уж и не лезло, а требовалось пить бокал за бокалом до дна залпом и держаться бодро. Во вторых, государыне императрице и полковым дамам на букеты, уходящим из полка офицерам на подарки да жетоны, опять же полковую церковь строить и украшать надо, историю полка издавать надо, и непременно в роскошном виде – и так далее. Билет в театр дешевле десяти рублей не возьмёшь, дальше седьмого ряда сидеть кавалергарду непрестижно… Да мало ли ещё чего! Так вот и страдали господа гвардейцы, да денежки из народа высасывали. Я, кажется, рассказывал вам, что моими однополчанами были и Павел Скоропадский, будущий гетман, богатейший помещик, и Маннергейм, и…

– Очень интересно, Алексей Александрович! В другое время с удовольствием бы послушал, как‑никак – история. Но сейчас не до этого, поверьте. Стоит задача отыскать в Париже автора письма. Не откажетесь помочь нам?

– Чем же?

– Вдруг вы сможете его опознать.

Ипатьев в раздумье пожевал губами.

– Маловероятно… Я вышел из полка ещё в 1898 году, собираясь поступать в Академию Генерального штаба. Конечно, петербургский высший свет был мирком довольно замкнутым, как говорится, все друг друга знали, но я ведь и в России не жил с 1907 года, с тех пор, как был назначен военным атташе в Скандинавию. А этот ваш эпистолярный автор скорее всего из молодых, сдаётся мне…

– Ну хорошо, Алексей Александрович. Вы нам и так здорово помогли. Всё же кавалергарда или кирасира легче будет сыскать среди эмигрантов. Если что, обратимся к вам снова. Ну, где там официант запропал с нашими котлетами де‑воляй?..

– Здесь, дражайший Артур Христианович, торопиться не принято. Так что посидите, покурите – вы ведь курите? – да мои стариковские байки послушайте.

Артузов послушно зажёг папиросу. Какая‑то хитро устроенная бесшумная вытяжка быстро уносила табачный дым без последствий для ковров и комнатных растений.

 

8