Шпионский детектив (по следам Юлиана Семёнова…). Москва, 1937
Нездоровое одутловатое лицо Делонеля ничего не выражало. Убийца Филонкль лучился ангельской кротостью. Генерал Дюссенье сосредоточенно наслаждался сигарой. Д’Эспере и Покко ди Борнезе, казалось, олицетворяли собой аристократическую спесь. Да, будет трудновато, подумал Кристман. Он сразу решил взять быка за рога и поднять планку на максимальную высоту.
– Господа! По поручению моего руководства…
– Прежде всего, кого конкретно вы представляете? – надменным тоном перебил ди Борнезе.
– Я полагал, это вам известно… Начальника службы безопасности и полиции группенфюрера Рейнгарда Гейдриха и рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.
– И насколько авторитетны эти люди? – иронически осведомился граф. Смутно представляя себе расклад сил в высшем руководстве Германии, он, сам того не зная, попал в больное место. Гиммлер и возглавляемые им охранные структуры партии только лишь начали выходить из под опеки начальника «партийной канцелярии» Рудольфа Гесса. К тому же предстояла долгая и тяжёлая борьба с армейскими генералами за влияние на фюрера. Тем не менее ответ Кристмана прозвучал уверенно.
– Влияние рейхсфюрера огромно и постоянно растёт. Имея в своём подчинении военизированные формирования СС, тайную и уголовную полицию, а также службу безопасности, включающую в себя зарубежную разведку, резидентом которой я являюсь, рейхсфюрер с недавних пор напрямую вхож к господину рейхсканцлеру Адольфу Гитлеру. Поддержка СС, господа, является тем самым рычагом, который позволит вам добиться успеха в вашем благородном деле, я уверен!
– Хм… Нелегко бывает разобраться в структуре специальных служб, особенно чужих, – заметил отставной маршал. Кристман был с ним абсолютно согласен. Во Франции, например, существовало два «Дозьен бюро»: «Второе бюро» генштаба – военная разведка и контрразведка, и «Второе бюро» Сюртэ насьональ – контрразведка и тайная полиция. Более того, название обрело какую‑то загадочную международную популярность и «Вторые бюро» стали плодиться в других странах. Это иногда порождало путаницу в донесениях.
– Итак, что же конкретно предлагаете вы и ваше руководство? – спросил Делонель. Он скрывал беспокойство, последнее время его обуревавшее. После удачного старта кагуль вступил в полосу кризиса. Два прошедших года перепуганные денежные мешки, хозяева всемирно известных металлургических, автомобильных, текстильных и парфюмерных предприятий, делали щедрые пожертвования на организацию, в которой видели самую действенную защиту от красной опасности. Первое время штаб тайного общества даже базировался в офисе фирмы л’Ореаль Эжена Шуллера. Но победивший в мае 1936 года Народный фронт оказался на поверку не таким уж страшным. Грозно выглядевшие поначалу лозунги экспроприаций и национализаций забалтывались, красная опасность размывалась на глазах и поток пожертвований постепенно оскудел. Оружия было уже закуплено более чем достаточно, однако ряды организации росли далеко не так быстро, как хотелось бы Делонелю. Несмотря на усилия Дюссенье, а потом и д’Эспере взаимопонимание с военными никак не налаживалось. Итальянцы тоже осторожничали с финансовой поддержкой, отдавая предпочтение легальным партиям – Французской Социальной де ля Рока, созданной им после официального запрета «Боевых крестов», и Французской Народной красного ренегата Дорио. Появившийся вдруг контакт с резидентом СД мог сулить выход из наметившегося тупика.
– Мы предлагаем обоюдовыгодное сотрудничество, – с пафосом произнёс Кристман. – Сотрудничество и содействие в самом широком смысле слова, от финансовой помощи до прямой военной.
Он знал, что, обещая военную помощь, превышает свои полномочия, но надеялся убедить Гейдриха предложить Гиммлеру, а через него и фюреру рискованную комбинацию, сулящую огромный выигрыш. Кристман был болезненно честолюбив и рвался подобно молодому хищному зверю решать грубой силой вопросы мировой политики. Плох, чёрт возьми, тот солдат, который…
– Что вы понимаете под прямой военной помощью? – несколько ошарашено спросил маршал д’Эспере.
– Если ваша организация возьмётся хотя бы на сутки парализовать управление французскими войсками, в первую очередь – гарнизонами на линии Мажино, германский Вермахт будет готов оказать вам весьма действенную поддержку в деле захвата власти, – дерзко глядя в выцветшие старческие глаза, отчеканил Кристман.
Ему показалось, что челюсть маршала готова со стуком упасть на стол.
– Молодой человек! Вы, кажется, полагаете, что здесь собрались предатели Франции?
– Отнюдь, ваше превосходительство! Я полагаю, что здесь собрались её патриоты… Будем откровенны, господа. Неужели вы думаете, что страна в её нынешнем состоянии способна без посторонней помощи противостоять красной опасности? И готова единодушно поддержать решительных людей вроде вас? А опасность вполне реальна, несмотря на слабость прокоммунистического правительства, согласитесь!
Разумеется, с этим все присутствующие были согласны. Более того, если бы красной опасности не существовало, её следовало бы выдумать. Кристман был неплохо информирован о положении в стране. Нижние чины армии и городской пролетариат как всегда настроены были в пользу левых. Офицерский корпус, генералитет и буржуазия, а также землевладельцы, несмотря на некоторую воцарившуюся в последнее время эйфорию и скептицизм в отношении коммунистической угрозы, в принципе были бы рады любой сильной руке. Особый оптимизм внушали высшие промышленно‑финансовые круги – пресловутые «двести семейств» Франции. Прежде всего, они были намертво повязаны с крупной германской буржуазией. Львиная доля зарубежных французских капиталовложений приходилась на германские концерны «ИГ Фарбениндустри» и «Металл‑Гезельшафт». Более того, через «Объединённый европейский банк» стального короля Эжена Шнейдера французы и немцы контролировали чешские заводы «Шкода». Ещё один французский металлургический магнат – сенатор де Вендель – вообще владел заводами и рудниками в Саарской области и приграничных с Германией районах. У пролетариата нет отечества, сказал, кажется, еврей Маркс; у буржуазии видимо тоже, так что с этой стороны вообще никаких затруднений возникнуть не могло. Французские промышленники и банкиры считают фюрера новым Шарлеманем, спасителем Европы – от красной угрозы, разумеется.
– Нет, воистину наглость бошей беспредельна! – продолжал кипятиться старый маршал. – Да как вы смеете делать подобные предложения? У вас слишком короткая память! Я же, несмотря на свой почтенный возраст, не страдаю забывчивостью в отличие от некоторых, чёрт возьми! Если вам позволили ввести войска в Рейнскую область, то это ещё не значит, что вы лишились статуса побеждённой державы!
– Ваше превосходительство… – вкрадчиво начал Дюссенье.
– К чёрту! Либо мы договариваемся, что сами будем разбираться со своей швалью – ад майорем Галлиа глориам! – либо ноги моей здесь не будет!
– Если ваше превосходительство считает, – примирительно сказал Кристман, – что у «революционного действия» достаточно сил и оно пользуется широким авторитетом среди патриотов, мне остаётся только с уважением отнестись к этому мнению. В любом случае мы готовы оказать вашей организации ту поддержку, которую она запросит, и после вашей победы надеемся видеть в лице французов надёжных союзников по будущему крестовому походу против большевиков!
– Господи!! – вдруг страстно вскричал Филонкль, закатывая глаза, так что Кристман посмотрел на него с некоторой опаской. – Скажи, ради наступления царствия Твоего надо ли им всем перерезать глотки? Скажи – и я сделаю это!