Шпионский детектив (по следам Юлиана Семёнова…). Москва, 1937

Эжен Делонель и его правая рука Жан Филонкль по прозвищу «Убийца» были одними из немногих, кто находился на действительно нелегальном положении. Помимо них лидерами «Действия» числились вышеупомянутый граф ди Борнезе и ещё двое отставников – генерал авиации, асс мировой войны Леон Дюссенье и восьмидесятилетний герой Марны маршал Франции Филипп д’Эспере. Последний с его обширными связями в военных кругах нужен был особенно. Но старик, видимо не досыта напившийся кровушки в мировую войну, долго упрямился и требовал доказать, что очередное «Действие» взаправду намерено действовать, а не отсиживаться. Доказывать взялся Филонкль, вполне оправдывавший своё жуткое прозвище. Это он вёл «королевских молодчиков» 6 февраля и, подавая соратникам пример, укороченным штык‑ножом резал сухожилия полицейским лошадям. Спустя два года тем же штыком он порезал лидера социалистов Леона Блюма, будущего главу кабинета министров. С ангельской внешностью херувима, белокурый, он был виртуозом ножа! Чтобы доказать маршалу серьёзность своих намерений, кагуль приговорил к смерти советского представителя и по совместительству масона тридцать третьего градуса посвящения Дмитрия Навашина, работавшего в Париже по линии Наркомфина и вроде бы решившего стать невозвращенцем. Ранним утром 25 января 1937 года Убийца ударом штыка завалил Навашина в Булонском лесу, где тот выгуливал своих собак. Убийцу не нашли, да и не больно искали. В Москве как раз начался очередной процесс над шпионами‑вредителями, подсудимыми в числе прочих были хорошие знакомые убитого Георгий Пятаков и Григорий Сокольников, так что все решили, что Навашин приговорён Сталиным и казнён агентами НКВД. Это подтвердил даже Троцкий из мексиканского далёка, заявив, что покойный «слишком много знал».

…Пройдя по общему чердаку, в отличие от многих других парижских чердаков лишённому мансард, Кристман спустился во владения графа Джованни. Молчаливый сопровождающий провёл его сначала в маленькую комнату, где находились ещё три человека. Двое из них были людьми Кристмана, которые накануне вечером проверили помещения на отсутствие прослушки и провели в них ночь. В смежной комнате, или скорее небольшом зале, как и повсюду во дворце были выцветшие штофные обои и деревянные панели понизу на стенах, окна, забранные частым ромбическим переплётом, и резной деревянный потолок с мощными выступающими балками перекрытия. Помимо этого – малый джентльменский набор состоятельного домовладельца: картины разных стилей, бронзовые канделябры и часы на каминной полке… За массивным круглым столом на неудобных стульях с прямыми высокими спинками восседали подобно легендарным рыцарям главы тайного общества. Сегодня они были без колпаков.

Нездоровое одутловатое лицо Делонеля ничего не выражало. Убийца Филонкль лучился ангельской кротостью. Генерал Дюссенье сосредоточенно наслаждался сигарой. Д’Эспере и Покко ди Борнезе, казалось, олицетворяли собой аристократическую спесь. Да, будет трудновато, подумал Кристман. Он сразу решил взять быка за рога и поднять планку на максимальную высоту.

– Господа! По поручению моего руководства…

– Прежде всего, кого конкретно вы представляете? – надменным тоном перебил ди Борнезе.

– Я полагал, это вам известно… Начальника службы безопасности и полиции группенфюрера Рейнгарда Гейдриха и рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.

– И насколько авторитетны эти люди? – иронически осведомился граф. Смутно представляя себе расклад сил в высшем руководстве Германии, он, сам того не зная, попал в больное место. Гиммлер и возглавляемые им охранные структуры партии только лишь начали выходить из под опеки начальника «партийной канцелярии» Рудольфа Гесса. К тому же предстояла долгая и тяжёлая борьба с армейскими генералами за влияние на фюрера. Тем не менее ответ Кристмана прозвучал уверенно.

– Влияние рейхсфюрера огромно и постоянно растёт. Имея в своём подчинении военизированные формирования СС, тайную и уголовную полицию, а также службу безопасности, включающую в себя зарубежную разведку, резидентом которой я являюсь, рейхсфюрер с недавних пор напрямую вхож к господину рейхсканцлеру Адольфу Гитлеру. Поддержка СС, господа, является тем самым рычагом, который позволит вам добиться успеха в вашем благородном деле, я уверен!

– Хм… Нелегко бывает разобраться в структуре специальных служб, особенно чужих, – заметил отставной маршал. Кристман был с ним абсолютно согласен. Во Франции, например, существовало два «Дозьен бюро»: «Второе бюро» генштаба – военная разведка и контрразведка, и «Второе бюро» Сюртэ насьональ – контрразведка и тайная полиция. Более того, название обрело какую‑то загадочную международную популярность и «Вторые бюро» стали плодиться в других странах. Это иногда порождало путаницу в донесениях.

– Итак, что же конкретно предлагаете вы и ваше руководство? – спросил Делонель. Он скрывал беспокойство, последнее время его обуревавшее. После удачного старта кагуль вступил в полосу кризиса. Два прошедших года перепуганные денежные мешки, хозяева всемирно известных металлургических, автомобильных, текстильных и парфюмерных предприятий, делали щедрые пожертвования на организацию, в которой видели самую действенную защиту от красной опасности. Первое время штаб тайного общества даже базировался в офисе фирмы л’Ореаль Эжена Шуллера. Но победивший в мае 1936 года Народный фронт оказался на поверку не таким уж страшным. Грозно выглядевшие поначалу лозунги экспроприаций и национализаций забалтывались, красная опасность размывалась на глазах и поток пожертвований постепенно оскудел. Оружия было уже закуплено более чем достаточно, однако ряды организации росли далеко не так быстро, как хотелось бы Делонелю. Несмотря на усилия Дюссенье, а потом и д’Эспере взаимопонимание с военными никак не налаживалось. Итальянцы тоже осторожничали с финансовой поддержкой, отдавая предпочтение легальным партиям – Французской Социальной де ля Рока, созданной им после официального запрета «Боевых крестов», и Французской Народной красного ренегата Дорио. Появившийся вдруг контакт с резидентом СД мог сулить выход из наметившегося тупика.

– Мы предлагаем обоюдовыгодное сотрудничество, – с пафосом произнёс Кристман. – Сотрудничество и содействие в самом широком смысле слова, от финансовой помощи до прямой военной.

Он знал, что, обещая военную помощь, превышает свои полномочия, но надеялся убедить Гейдриха предложить Гиммлеру, а через него и фюреру рискованную комбинацию, сулящую огромный выигрыш. Кристман был болезненно честолюбив и рвался подобно молодому хищному зверю решать грубой силой вопросы мировой политики. Плох, чёрт возьми, тот солдат, который…

– Что вы понимаете под прямой военной помощью? – несколько ошарашено спросил маршал д’Эспере.

– Если ваша организация возьмётся хотя бы на сутки парализовать управление французскими войсками, в первую очередь – гарнизонами на линии Мажино, германский Вермахт будет готов оказать вам весьма действенную поддержку в деле захвата власти, – дерзко глядя в выцветшие старческие глаза, отчеканил Кристман.

Ему показалось, что челюсть маршала готова со стуком упасть на стол.

– Молодой человек! Вы, кажется, полагаете, что здесь собрались предатели Франции?

– Отнюдь, ваше превосходительство! Я полагаю, что здесь собрались её патриоты… Будем откровенны, господа. Неужели вы думаете, что страна в её нынешнем состоянии способна без посторонней помощи противостоять красной опасности? И готова единодушно поддержать решительных людей вроде вас? А опасность вполне реальна, несмотря на слабость прокоммунистического правительства, согласитесь!