Шпионский детектив (по следам Юлиана Семёнова…). Москва, 1937

– Наряду с этим нами организованы утечки информации и по другим дипломатическим каналам, в частности, через французское посольство. Однако главную партию должен будет сыграть наш журналист Гюнтер Виттинг, аккредитованный при министерстве иностранных дел Чехословакии…

– Напомните мне подробности о нём, дорогой Рейнгард.

– Независимый журналист, в какой‑то мере – оппозиционер нашему режиму. Взят на заметку Гестапо, – Гейдрих снова изобразил улыбку на породистом лошадином лице, – даже опасается возвращаться в рейх. Недавно видный деятель судетского землячества Вальтер Хофер, обозреватель местной «Ди Цайт», ругнул его масоном, либералом и космополитом. Виттинг в дружеских отношениях с самим президентом Бенешем и министром иностранных дел Чехословацкой республики Камилом Крофтой, и пользуется их доверием. В общем, то, что надо.

– Ну, и?..

– Штандартенфюрер, – Гейдрих кивнул на Шелленберга, – занят сейчас подбором кандидатуры на роль предателя, который должен будет сделать фотокопию содержимого заведённого нами дела о заговоре генералов, или «Чёрной папки». Через Гюнтера Виттинга предатель предложит чехам приобрести убойный материал о шашнях немецких и советских военных за спинами собственных правительств.

– И чехи клюнут на это.

– Должны, рейхсфюрер. Вы только представьте, что означает реализация этого сценария. Я имею в виду, если бы на самом деле в Москве и Берлине при взаимной поддержке случились военные перевороты. Это привело бы к тесному союзу между русской и германской правящими кликами, к разрыву германо‑польского договора с одной стороны и советско‑франко‑чехословацкого – с другой. Далее – раздел Польши и совместный русско‑германский поход против Франции и её союзников. Для чехов это означало бы полный крах. Потому я уверен, что Бенеш, заглотнув нашу дезинформацию, немедленно оповестит Сталина.

– И Сталин начнёт санитарную рубку среди генералитета и офицерства.

– Точнее, продолжит её… – вкрадчиво вступил Шелленберг. – Позвольте напомнить, рейхсфюрер, что только за прошедший год арестованы генералы Муралов, Шмидт, Примаков, Путна, Туровский, Саблин. – Шелленберг перечислял, глядя в список и немилосердно коверкая русские фамилии. – Примаков и Путна являются близкими друзьями маршала Тухачевского. Генерал Примаков участвовал в польском походе двадцатого года под началом будущего красного маршала. А ещё в позапрошлом году был арестован генерал Гай, командовавший ударным кавалерийским корпусом в его войсках… Всё это подтверждает, что нами выбрана идеальная фигура для удара по ней. У меня такое впечатление, что Сталин обкладывает Тухачевского как волка. Может быть, Сталину как раз и не хватает тех фактов, которые мы собираемся ему подбросить. Возможно, они станут последней каплей…

У Шелленберга были и другие основания считать, что Сталин точит зуб на Тухачевского, но он вовремя прикусил язык. Эдак ещё чего доброго рейхсфюрер мог подумать, что советский маршал обречён и без помощи фальшивки СД. Зачем тогда их служба?

– Ну что ж, господа… – Гиммлер развёл руками. – Вами проделана огромная работа и остаётся лишь пожелать нам всем удачи в последний момент. Чем ещё вы порадуете меня сегодня?

Шелленберг с Гейдрихом переглянулись и последний на секунду прикрыл глаза, давая понять младшему коллеге, что инициатива переходит к нему. Гейдрих как бы слегка дистанцировался от того, что будет сказано. Только он и начальник Гестапо Мюллер, да ещё два человек из аппарата Гестапо знали, что положение Шелленберга не так прочно, как могло бы показаться со стороны. У супруги штандартенфюрера обнаружилась неарийская кровь – мать её чуть ли не на четверть была полькой, о чём и не подозревала. Да ещё двоюродная тетя молодой фрау Шелленберг имела несчастье выйти замуж за еврея. Факты вскрылись в ходе проводившейся по распоряжению рейхсфюрера доскональной проверки всей подноготной высшего руководства СС, в том числе документов, представленных в расовое ведомство. Узнай Гиммлер правду, и карьера новоиспечённого руководителя «СД‑заграница» окончилась бы крахом. Мало того, он вообще был бы уволен из рядов СС. Но Гейдрих решил прикрыть Шелленберга и спрятал порочившие того бумаги под сукно, пойдя на немалый риск. Этот факт он теперь вынужден был постоянно учитывать.

– Важные вести из Парижа, рейхсфюрер, – начал Шелленберг, – от оберштурмбанфюрера Кристмана… Он провёл встречу с руководителями тайного общества кагуляров. По его сообщению, они настроены весьма решительно. Их цель – свержение красного правительства. Их взгляды во многом перекликаются с идеологией национал‑социализма…

Штандартенфюрер многозначительно замолчал.

– Ну‑ну, Вальтер, – ласково подбодрил его рейхсфюрер. – Не бойтесь, договаривайте, раз уж начали.

– Разумеется, такие вопросы должны решаться на самом верху… – осторожно продолжил Шелленберг. – Но вожди германской нации не могут гневаться на преданных борцов за их преданность. Кристман тщательно изучил обстановку во Франции, в его последней шифровке содержится весьма квалифицированный анализ ситуации в стране и по результатам переговоров с руководством кагуля он берёт на себя смелость внести конкретные предложения. Если коротко изложить их суть, то это решительная поддержка вплоть до прямого военного вмешательства попытки государственного переворота со стороны кагуляров. То, что не удалось в Австрии и Испании, вполне может получиться во Франции, причём с несоизмеримо более высокой пользой для нас. Я принёс все материалы, рейхсфюрер…

– Нет, вы все посходили с ума! – Гиммлер резко поднялся из‑за стола, одёрнул чёрный китель. Гейдрих и Шелленберг тоже вскочили. – Я решительно запрещаю и думать об этом! Вы слышите? Какая к чёрту Франция? Вы хоть представляете себе соотношение сил? Вы хотите, чтобы я пошёл с подобным предложением к фюреру? Нет и ещё раз нет! И вам запрещаю, Рейнгард. Можно представить подобную акцию, скажем, в Чехословакии, но Франция… Риск огромен. В случае неудачи их войска просто разотрут нас. Нет, подобное предложение явно преждевременно… Да садитесь же, господа.

Сам Гиммлер тем не менее принялся расхаживать по кабинету с задумчивым видом.

– Разумеется, – заговорил он, повернувшись к собеседникам, – контакты с кагулярами следует продолжать, но избегая определённости в обещаниях. Они, наверно, нуждаются в деньгах?

– Да, рейхсфюрер, – ответил Шелленберг.

– Разделите пополам то, что они просят, и можете предоставить им эту сумму. Разумеется, с соблюдением всех мер предосторожности. Мы нигде не должны засветиться. И оставьте мне ваши бумаги, я посмотрю… на досуге.

– Слушаюсь, рехсфюрер.

Гиммлер подошёл к огромному напольному «Телефункену» и включил его. Покрутил верньер настройки. Из динамика послышались бравые звуки марша, одного из многих, заполнявших эфир на частотах Берлина. Рейхсфюрер добавил громкости. Специалисты регулярно проверяли кабинет на отсутствие подслушивающих устройств, но чем чёрт не шутит…

Рейхсфюрер медленно приблизился к сидящим у стола Гейдриху и Шелленбергу. Остановился, расставив ноги и заложив руки за спину. Оба собеседника вновь поднялись из кресел, поедая глазами начальство.

– И вот ещё что. Если Кристману нечем заняться в Париже… пусть лучше разберётся с этим фон Штубе из Абвера, который так ловко подсидел его. Рейнгард, Вальтер, за нами неоплаченный долг перед генералами. Пора делать ответный ход! Я не огорчусь, если со Штубе вдруг приключится что‑нибудь нехорошее.