LIB.SU: ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Шпионский детектив (по следам Юлиана Семёнова…). Москва, 1937

Однако уже к вечеру 18 июля стало ясно, что ситуация отнюдь не под контролем. Очаги восстания появились по всей стране. Оказалось, что республика столкнулась с хорошо подготовленным и широко разветвлённым заговором армейской верхушки. Мятежники сразу одержали победу в традиционно монархически настроенных провинциях – Наварре и Старой Кастилии. Там над площадями и улицами радостно звонили колокола церквей и раздавался старинный королевский гимн «Орнаменди». Добровольцы в алых беретах – фалангисты и монархисты – стекались в Памплону, Бургас, Вальядолид и Саламанку, чтобы поддержать восставшую армию в борьбе с безбожной республикой. Многие являлись уже экипированными и вооружёнными. Казалось, даже камни стен и мостовых излучают воинственный национализм.

Провинциальные губернаторы и муниципалитеты пребывали в растерянности. Рабочие, крестьяне, студенты, профсоюзные активисты и прочие сторонники Народного фронта яростно требовали оружия, а республиканские власти боялись нарушить запрет Мадрида. Пользуясь этим, мятежные гарнизоны захватывали город за городом, провинцию за провинцией. В Андалузии утром 18 июля мятежники овладели Кадиксом, а ещё через сутки над осаждённой ими резиденцией губернатора в Севилье взвился белый флаг. Соседняя Кордова также капитулировала по решению губернатора. Восточнее пали Гранада и Альбасете. Повсюду республиканцы пытались сопротивляться, но, почти безоружные и преданные местным руководством, терпели поражение.

Следом «посыпались» Арагон, Галисия, Астурия и даже цитадель республики – Новая Кастилия. Её павшие города Авила, Гвадалахара, Сеговия, Сигуэнса, Толедо окружали Мадрид полукольцом…

Ещё днём 18‑го сотни тысяч мадридцев высыпали на столичные улицы. «Оружия! Оружия!» – гремело над городом. Перепуганный Кирога, с которого за сутки слетел весь гонор, подал в отставку. Следующий премьер – Мартинес Баррио – и вовсе продержался лишь восемь часов. Во второй половине дня 19 июля спешно сформированное левореспубликанское правительство Хосе Хираля в пожарном порядке приняло декрет о вооружении народа.

Свершилось дело, невиданное в истории со времён Парижской коммуны. Даже российские большевики два десятка лет назад не решились на такой шаг. Многочисленные штатские граждане по предъявлении профсоюзного или студенческого билета (а то и под честное слово) получали стволы и боеприпасы, создавали отряды народной милиции и на реквизированных именем народа автобусах, грузовиках и поездах отправлялись спасать республику. Оскорблённый народ впал в ярость. Запоздалая попытка мятежа в столичных казармах была подавлена с невиданной доселе жестокостью. Офицеров и сержантов выбрасывали из окон верхних этажей на мощёный каменными плитами плац. В Барселоне мятеж также был подавлен. Пленных расстреливали, избивали, унижали. В Валенсии за попытку восстания военных в очередной раз расплатились церковники – было сожжено и разгромлено более десятка храмов.

В кратчайший срок распространение мятежа было остановлено, многочисленные его очаги изолированы. Кое‑где ополченцам удалось даже серьёзно потеснить армию. Мятежные города и провинции тонули в республиканском море. Основные портовые города и промышленные районы вместе, кстати, с военными заводами и арсеналами республиканцам удалось отстоять. Восставшие войска тут же ощутили патронный и снарядный голод. Была перехвачена радиограмма «директора» восстания генерала Молы полковнику Аранде, отряд которого с трудом отбивался в Овьедо от разъярённых астурийских шахтёров: «Патроны дать не могу. У самого только 26 000 на всю армию». При численности восставших войск и добровольцев в Наварре и Старой Кастилии ориентировочно тысяч в двадцать получалось чуть больше одного патрона на винтовку! Уже казалось, что дни мятежа сочтены…

– Невероятно! – восклицал главный редактор на другом конце провода по ту сторону Атлантики. – Как такое могло произойти, Пол? Как может народ противостоять армии в открытом бою?

– Ну, видишь ли, Питер… Такая у них армия. Проигравшая и нам на Кубе и Филиппинах, и даже марокканским племенам при Аннуале. С безнадёжно устаревшими уставами, с массой штабов, давно превратившихся в кормушки для офицерства и генералитета. Кстати, знаешь, сколько у них генералов в мирное время? Человек двести!

– Да ну?

– Представь себе. К тому же самые боеспособные части – Иностранный легион и марокканская колониальная конница отрезаны республиканским флотом в Марокко. Ты же знаешь, флот почти весь остался верен республике. Да и пятая часть войск по эту сторону Гибралтара тоже…

– И какой же прогноз развития ситуации мы дадим нашим читателям, Пол?

– Несмотря на очевидные успехи, я думаю, республиканцы всё же проиграют, Питер.

– Ничего себе! Что за парадоксы, Пол?

– Да нет никакого парадокса. Они впали в эйфорию от своих быстрых побед. Вместо того, чтобы покончить с мятежниками решительным ударом, добить их, они занялись тем, что делают революцию. Вооружённый народ стал хозяином государства. Старые чиновники либо бежали, либо отстранены по подозрению в нелояльности, кругом властвуют какие‑то самозваные комитеты. Де‑юре и де факто отделилась Каталония, там председатель парламента Компанис провозгласил себя президентом. Но тамошние анархисты и ему не подчиняются. Они вообще никому не подчиняются, на то и анархисты. Северными провинциями Мадрид тоже не командует, да и не может, поскольку они отрезаны от остальной республики. В ополчении тоже раскол по партийному признаку – у коммунистов свои формирования, у троцкистов свои, у анархистов, естественно, свои… Ну и так далее. Короче, полный хаос, который не перестаёт быть таковым оттого, что некоторые восторженно именуют его героической импровизацией!

– Да, дела…

– Так что политический маятник опять качнётся в другую сторону. И к тому же, Питер, как я уже сообщал, происходит вмешательство извне…

Незадолго до этого в импровизированном пресс‑клубе в отеле Мадрид‑Плаза Ньюмен имел разговор за бокалом скотча со своим новым знакомым Клаусом Кристманом.

– Ну ответьте, дорогой Клаус, положа руку на сердце, не темните ради господа… Ведь это же шито белыми нитками! Эти «Юнкерсы» и «Савойя‑Маркетти» без опознавательных знаков, ведь это же ваших, немецких рук дело? Точнее – ваших и дуче Муссолини…

Уже было известно, что над блокированным Гибралтарским проливом мятежники навели «воздушный мост» и начали перебрасывать в метрополию марокканцев и легионеров. К тому же «Юнкерсы» можно было использовать и в качестве бомбардировщиков. Они начали охоту за кораблями республиканцев.

– Я всего лишь дипломат, Пол, – улыбаясь одними губами, ответил молодой мужчина с костистым лицом и голубыми глазами чуть навыкате, одетый несмотря на жару в строгий тёмный костюм с партийным значком НСДАП на лацкане пиджака. – Министерство иностранных дел Рейха во главе с фон Нейратом придерживается консервативных взглядов на испанский вопрос. За графа Чиано поручиться не могу…

– Ну опять вы за своё, Клаус!

Кристман позвенел льдинками в бокале, и, наклонившись, доверительно сказал:

– Строго между нами, Пол…

– О чём речь, Клаус. В случае чего – вы ничего не говорили, я ничего от вас не слышал.

TOC