Шпионский детектив (по следам Юлиана Семёнова…). Москва, 1937

Незадолго до этого, а именно в ночь с 6 на 7 ноября стало известно, что правительство во главе с премьер‑министром Ларго Кабальеро и военное руководство во главе с командующим Центральным фронтом Асенсио Торрадо покинули столицу. Стрельба уже гремела в Карабанчеле, где находилась одна из конечных остановок мадридского трамвая. Пожалуй, работать в обстановке, когда авангарды националистов находились в трёх километрах от центра города, было действительно невозможно, но все восприняли отъезд как трусливое бегство. Столицу охватила паника. Наутро десятки тысяч её жителей и беженцев пёстрой толпой двинулись на восток по валенсийскому шоссе. В людском потоке плыли почти с его скоростью автобусы, грузовики, легковые автомобили и конные экипажи.

– Алло!.. Алло!.. – кричал в трубку Ньюмен, ожидая соединения с редакцией «Геральда». Наконец Нью‑Йорк слабо отозвался сквозь треск и шорохи. Физически ощущалось, что сигнал прилетел издалека по трансатлантическому кабелю и далее кружным путём через Париж и Барселону… Ньюмен стал по‑военному чётко докладывать обстановку.

– Откуда вы говорите, Пол? – в голосе стенографистки на другом конце провода слышалось удивление.

– Из Мадрида, конечно!

– Что за путаница… У нас тут несколько сообщений, что франкисты уже заняли центр города…

– Всё это враньё! Мадрид ещё держится!

Сказать по чести, Ньюмен и сам был этому удивлён. Накануне ночью он побывал в брошенном военном министерстве. Вошёл с главного входа, у которого не было обычного караула. Войти мог любой желающий, но только желающих кроме него не нашлось. Поднялся по широкой мраморной лестнице. Наверху на площадке смирно сидели двое гражданских служащих – старички в лакейских ливреях. И больше никого во всём громадном ярко освещённом здании. Анфилады помещений с настежь распахнутыми дверьми. Министерство, Генштаб, штаб фронта, главное интендантство. Лепные потолки, хрустальные люстры, батальные картины на стенах. На богато отделанных столах брошены карты, блокноты, карандаши. Бой напольных часов, перезвоны каминных.

Позже выяснилось, что Франко и Мола вынуждены были остановиться для перегруппировки. Они посчитали авантюрой штурм крупного города расстроенными многодневным наступлением боевыми порядками. К тому же надо было подтянуть эшелоны и обозы с боеприпасами, бензином и всем прочим. В общем, республика получила передышку.

Уезжая, Каббальеро и Торрадо возложили ответственность за оборону города на пожилого генерала Миаху. Он, как и Торрадо, после мятежа остался верен республике, но этим все его достоинства и исчерпывались. Миахе поручено было создать и возглавить «Хунту обороны Мадрида». Никто не ждал успехов ни от него, ни от Хунты, но старик вдруг проявил недюжинную прыть. Ему пришли на помощь коммунисты, военные и политические советники из СССР во главе с Берзиным и несколько кадровых офицеров. Хунта была создана и начала действовать. Первым делом был брошен клич ко всем способным носить оружие. Ещё остававшиеся в казармах и арсенале стволы были розданы добровольцам. Их оказалось неожиданно много – порядка двенадцати тысяч. Патронов в тот момент оставалось на два‑три часа боя, и в ход пошли даже холостые – ими пытались отпугнуть наседавшего врага. Почти не было снарядов, мало было бронетехники, но все недостачи восполнял неожиданно возродившийся энтузиазм защитников.

Главный удар националисты нанесли с запада, через пригородные парки Западный и Каса‑дель‑Кампо. За ними и речкой Мансанарес лежал Университетский городок, а дальше начинался собственно Мадрид. Здесь, на западных окраинах столицы, и развернулись решающие бои. В парках и на набережных всё гремело, трещало и полыхало. Нестройные толпы защитников таяли под огнём, но на место погибших вставали другие, чтобы тоже пасть за идею. Оружие переходило от мёртвых к живым.

Скалистые берега Мансанареса не позволяли националистам ни использовать бронетехнику, ни форсировать реку вброд и вплавь, а мосты прикрывали танки и пулемёты обороняющихся. 9 ноября марокканцы неожиданным налётом всё же овладели одним из мостов и галопом устремились в центр города. С огромным трудом прорвавшихся удалось остановить и отсечь. Лихих наездников вышибали из сёдел пулемётным огнём, кавалерия долго металась по улицам, и всё же частично вырвалась обратно.

О том, что поделывает в Валенсии сбежавшее правительство, не было ни слуху ни духу. Мадрид топил печи ломаной мебелью, доедал последние сухари и расстреливал последние боеприпасы.

Положение спасли две подошедшие интербригады – восемь тысяч свежих, отлично вооружённых и экипированных бойцов, настроенных драться. Чеканя шаг под музыку военных оркестров, они прошли город с запада на восток и яростно контратаковали националистов в Каса‑дель‑Кампо…

Прибывшая следом колонна каталонских и арагонских анархистов, оказавшись в пекле Каса‑дель‑Кампо, быстро утратила боевой дух и дрогнула под ударом Иностранного легиона. Националисты наконец форсировали Мансанарес и захватили Университетский городок. Марокканская кавалерия вновь прорвалась чуть ли не к площади Испании. Генерал Миаха лично ринулся в гущу отступавших дружинников, обкладывая их крепкими простонародными выражениями, обзывая трусами и ублюдками. На этот раз конный авангард наступавших был полностью уничтожен подоспевшими бойцами интербригад.

В ходе ожесточённых рукопашных схваток удалось отбить часть факультетов Университетского городка…

Наступление так и забуксовало в столичных пригородах – несмотря на отчаянные усилия, националистам не удалось продвинуться дальше университета. Собранные в Картахене советские бомбардировщики СБ сметали с пригородных высот их артбатареи и громили тыловые коммуникации. Перенос тяжести удара к югу – в Карабанчель – также не принёс успеха. Ударные группировки сильно подтаяли и поистрепались в ожесточённых боях. Рубрику «Последние часы Мадрида» пришлось переименовать в «Последние дни», а там и вовсе убрать без объяснений. К концу ноября Центральный фронт стабилизировался. Как выяснилось, надолго – до самого конца войны.

В громовых раскатах и блеске молний приближался новый 1937 год. Мадрид изрядно опустел. Хунта обороны постепенно эвакуировала гражданское население и раненых из госпиталей. Корпункт «Геральда» располагался теперь в подвале одного из старинных домов на восточной окраине города. Электричество включали вечером на два‑три часа, водопровод не работал. Ньюмен жил в корпункте, засыпал на походной раскладушке под канонаду и грохот авиабомб и продолжал регулярно отправлять корреспонденции. Он чувствовал, что смертельно устал. Из накалённого безумием фронтового Мадрида Париж представлялся таким весёлым и беззаботным, и манил неудержимо, суля давно желанный отдых…

 

17