Шпионский детектив (по следам Юлиана Семёнова…). Москва, 1937
– Похоже что так, испугался своего поступка. Точнее – его возможных последствий… В настоящее время старший майор Ольгин в Париже плотно занят поисками. Задействована масса агентуры из русских эмигрантов.
– Полагаете, найдут? Это сразу решило бы проблему…
– Думаю, найдут. Тем более, и особая примета имеется – шрам на лбу, над левой бровью. Кстати, отель этот, «Эксельсьор», похоже принадлежит германской разведке. Примерно год назад невесть откуда всплыл с мешком денег некий коммерсант средней руки, немецкого кстати происхождения, и перекупил на корню акционерное общество, эксплуатирующее отель. Сейчас там останавливается много немцев, по паспортам в основном дипломаты да коммерсанты. Надо нам будет взять на заметку это место – на будущее.
– Практичный народ эти немцы, – усмехнулся Агранов.
– И не говорите. Чем арендовать квартиры или платить гостиницам, взяли, купили «Эксельсьор» и платят сами себе. Да ещё прибыль стригут, ведь там наверняка проживают не только их люди…
– Вот только с прислугой промашка у них вышла. Кстати, вас не удивляет столь грубый прокол?
– Чёрт его знает, Яков Саулович. С одной стороны… – Артузов замолчал и неопределённо пошевелил пальцами в воздухе. – А с другой, так и на старуху бывает проруха. Мне ли этого не знать? Вы о «свидании резидентов» небось наслышаны?
– Как же, слыхал, слыхал… Идиоты. Так подставить вас и Берзина! Ну да это в прошлом. Давайте вернёмся к нашим баранам. Вижу, что времени вы зря не теряете. Поиски автора письма в Париже – это хорошо. А если всё‑таки найти его не удастся? Надеюсь, вы предпринимаете какие‑то действия для подстраховки?
– Ну разумеется, Яков Саулович! Как раз собирался доложить о том, что мы предпринимаем здесь, в Москве. Вы меня опередили своим вопросом, зрите как всегда в корень, не сочтите за лесть…
Артузов раскрыл папку.
– Начали мы, разумеется, с радиоприёмников. Эксперты Спецотдела утверждают, что приём передач берлинского радиоцентра возможен только на импортных радиоприёмниках, имеющих расширенный диапазон частот, типа «Телефункен» или «Блаупункт». Для приёма здесь, в Москве, важна также ещё одна их характеристика, а именно – повышенная чувствительность. Нами установлено, что восемь из двенадцати подозреваемых имеют эти или подобные приёмники. Из этих восьми трое в данное время пребывают в Париже. Двое – наши резиденты Горин и Сомов, третий – старший представитель Наркомторгфлота в парижском торгпредстве Беляков Николай Сергеевич. Установлено, что вчера во время очередного сеанса связи Беляков находился дома. Ольгину дано разрешение попутно с поисками официанта‑графа Строгалова аккуратно прощупать Белякова, вступив в контакт с ним под каким‑нибудь благовидным предлогом.
– Понятно, – кивнул Агранов. – А что же остальные? Где они находились?
– За всеми так или иначе ведётся наблюдение. Данные по Горину и Сомову пока отсутствуют, за ними приглядываем очень аккуратно, оба воробьи стреляные, слежку за версту могут почуять. Из здешних могли вчера прослушать передачу, поскольку тоже находились дома, трое. Внешторговец Алексей Глызин, экономист из Наркомторгфлота Сергей Гуров и подполковник Рудольф Квиттнер из Наркомата обороны. С двумя другими пока определиться тоже не удалось. Специалисты наружного наблюдения ознакомлены с картотекой сотрудников германского посольства и ориентированы на выявление их возможных контактов с нашими фигурантами. Перемещения немцев тоже отслеживаем – по возможности. Особые подозрения вызывает пока что Глызин…
– Так‑так, ну?
– Ежедневно в обеденное время посещает магазин минеральных вод на Сретенской улице, в двух трамвайных остановках от места работы. При этом ведёт себя нервно, оглядывается, можно даже сказать – проверяется.
– Выходит на явку?
– Возможно. Непонятно, почему ежедневно… Продавщицей в магазине работает некая Евдокия Синильникова, сведения о ней пока не поступили. Тут ещё вот какая закавыка. Молодая жена Белякова, Анна Садовникова, в октябре прошлого года сошлась с Гуровым в период пребывания того в Париже, оставила мужа и вернулась в Москву. В настоящее время проживает совместно с Гуровым. Установлено, что два дня назад она виделась с Глызиным, и он ей что‑то передавал.
– Вот как? А кто она, эта Анна Садовникова?
– Художница. Недавно устроилась на работу в редакцию журнала «Молодая гвардия». Тридцать лет, очень красива. Вот, кстати, фото. Беляков, Садовникова, Гуров.
Артузов извлёк из папки три фотографии и передал Агранову. Тот довольно долго рассматривал снимки, потом сказал:
– Беляков намного старше неё. Сколько ему? Лет шестьдесят?
Артузов полистал бумаги в папке.
– Семьдесят девятого года рождения… Пятьдесят восемь лет.
– Вот связался… Так говорите, она ещё с этим… видится? Как бишь его?
– С Глызиным.
– Вот‑вот. Что это, очередные любовные шашни или мы имеем целую шпионскую сеть? Беляков – Гуров – Садовникова – Глызин. Ось Париж – Берлин – Москва?.. Закуривайте…
Агранов раскрыл вынутый из кармана серебряный портсигар с чеканной ведомственной эмблемой – щит и меч, угостил папиросой собеседника и закурил сам, жадно затягиваясь.
– Итак, что же вы об этой компании думаете?
– Пока не знаю, что и думать. Будем разбираться, Яков Саулович.
– Учтите, Артур Христианович, времени у нас мало. Чертовски мало!
– Учёл.
– Работа двух важнейших резидентур с их агентурными сетями фактически парализована, любая исходящая от них информация – под сомнением. Мы вынуждены постоянно учитывать, что с нами возможно ведут игру. Впрочем, вы это должны понимать намного лучше меня…
Агранов вновь опустил взгляд на разложенные на столе снимки.
– Ну, Беляков из старых кадров, это понятно. Офицер, по усам и полубакам видно. Моряк?
– Угадали, бывший морской офицер.
– Как долго Садовникова прожила с ним в Париже?
– Так… – Артузов некоторое время вчитывался в документы. – Четыре года, Яков Саулович. Беляков и до этого там работал… длительное время. Женился в Москве во время перерыва на несколько месяцев в загранработе.
– А что собой представляют Гуров и Глызин?
Задавая вопросы и выслушивая ответы, Агранов продолжал рассматривать запечатлённое на фото лицо Садовниковой. Оно притягивало взгляд подобно магниту. Высоковатые скулы, нос с лёгкой горбинкой, восточный разрез глаз, красиво очерченные губы. Доля татарской или башкирской крови?.. Определённо, ощущалось некое шевеление в организме при виде этого лица. За последние полгода Яков Саулович под руководством Ежова настолько ушёл в служебные проблемы, забыв о простых радостях жизни, что это ощущение даже поразило его своей свежестью, что ли…