Симбиоз

– Ты нормально себя чувствуешь? – неуверенно спросила Рене и так же неуверенно предложила: – Может, посмотрим фильм?

– Да, – с облегчением выдавила я. – Выбери что‑нибудь, я пока сделаю один звонок.

Объяснить происходящее, помимо самого Аббадона, мог только Франциско. Я набрала ему – длинные гудки через несколько секунд оборвались. Абонент не отвечал.

Демон снова завис у потолка. Я решила, что беседовать с ним прямо сейчас, затаившись на кухне или в ванной, чревато проблемами, потому как и Рене, и отец наверняка будут пристально следить за мной весь оставшийся вечер. Устроившись перед экраном ноутбука, на котором уже мелькали вступительные титры, я попыталась расслабиться. Фильм своим неспешным повествованием вполне к этому располагал. Сестра через час задремала, отец, зашедший нас проведать, понимающе кивнул и убавил звук телевизора в своей комнате. Однако у меня все равно ничего не получилось. Инородная тень, наполовину загораживающая окно, мешала отпустить мысли, а глаза, светящиеся алым, не позволяли закрыть свои. Я так и не заснула.

Отец встал раньше обычного и поджарил тосты, что делал крайне редко. Я столкнулась с ним в коридоре, на полпути к санузлу. Смущенные, мы перекинулись парой избитых фраз: он заявил, что я выгляжу гораздо бодрее после сна. Мне ничего не оставалось, как мрачно согласиться.

– Может, не поедешь? Отдохнешь еще день, это ведь не экзамен.

– Нет, па, надо. Будут рассказывать, что нам предстоит, разбирать типовые задачи…

– Ладно‑ладно. Обязательно позвони, если плохо себя почувствуешь.

– Да… ты работай спокойно, не волнуйся за меня. Увидимся вечером.

Рене безмятежно спала, стащив одеяло к ногам. Позавчера, как выяснилось, она сдала последний школьный экзамен, и теперь у нее полноправно начинались летние каникулы. Я тихо позвала ее – она не проснулась. Даже ресницы не дрогнули. Тогда я плотно прикрыла дверь, на цыпочках вернулась в кухню и принялась размывать по тосту клубничный джем. Полутораметровый Аббадон беззвучно очутился рядом, проплыв сквозь стену. Традиционный способ перемещения, через коридор, его, очевидно, не устраивал. Несколько секунд я разрывалась между желанием поесть и желанием расспросить его, и в конце концов выбрала второе.

– Почему ты вчера так странно себя вел?

– Я нашел нужный путь. – Ничего не прояснилось ни на грош. – Нам следует укрепить связь, чтобы у тебя получилось трансформироваться.

– Что за глупости? Я не собираюсь трансформироваться!

– Связь подпитывается эмоциональными выбросами, – беззаботно продолжал Аббадон, будто я молчала. – Благодарность гораздо эффективнее страха и безразличия.

– Да что происходит?

– Твоя мать была симбионтом, Андреа.

Он подал эту информацию буднично и непринуждённо, словно озвучил прогноз погоды. Надеявшаяся заполучить ее с того момента, как Николь рассказала, что редкая фиолетовая аура передается по наследству и что неспокойное время десятилетней давности – вина агрессивных симбионтов, я замерла в изумлении. Тост так и не добрался до моего рта.

Рушащееся здание, страшный грохот… там было что‑то еще. Темная крылатая фигура, спрыгивающая с крыши. Фигура, которую мама, бежавшая тогда рядом, тоже наверняка заметила.

– Она участвовала в войне?

– Я наблюдал твою жизнь, а не ее. И я не знаю, как она умерла. – Он предвидел мой следующий вопрос.

Ее тело обнаружили достаточно далеко от разбитой машины. В районе живота у нее были рваные раны – столкновение вытолкнуло ее через лобовое стекло, и она напоролась на ветку, однако не погибла на месте и успела проползти несколько метров. Так было указано в заключении, которое я нашла в кабинете отца два года назад. Он присутствовал на процедуре ее опознания, поэтому мне пришлось смириться, что авария унесла жизнь действительно моей мамы, а не какой‑нибудь чужой тети.

– Не хочу водить.

– Научиться все равно надо, Андреа. Это полезный навык, и он обязательно тебе пригодится.

– Не хочу! – упрямо отказывалась я. – Мама не умерла бы, если…

– Мама, – холодно отрезал отец, – забыла пристегнуться. С тобой же такого не случится, правда?

Аббадон читал мое воспоминание. Разумеется, оно не произвело на него никакого впечатления. Я вновь взялась за тост, помусолила его в руках, но так и не надкусила.

– Если симбионты быстро регенерируют, почему она погибла?

– У нас нет мгновенных исцеляющих способностей, которые люди могли бы использовать. Любой урон несущественен для нас – вы же, в свою очередь, слишком хрупки. Порой вашему организму попросту не хватает времени.

Я поехала в университет на голодный желудок и, как обычно, на общественном транспорте. Поехала довольная, чересчур бодрая для человека, не смыкавшего глаз всю ночь. Аббадон стал гораздо разговорчивее и покладистее за тот небольшой промежуток времени, который нам выпало провести вместе. Его мышление, мотивация и устремления по‑прежнему были для меня сплошной черной дырой, но я решила больше не ломать зря голову в поисках разгадок. Кому какое дело, о чем он думает, если не делает ничего плохого? А плохого он не делал.

На улице демон вновь увеличился в размерах – сквозь него свободно проходили люди и проникал, не оставляя тени, солнечный свет. Разглядывая его бессонные часы напролет, я в достаточной мере привыкла к чудовищным когтям, ядовито‑синей змеиной чешуе, гигантским ступням, походящим на лапы динозавра, и нечеловеческим костистым плечам – к его внешнему виду в целом, вдвойне экстравагантному на фоне городской суеты. Поначалу я шла по тротуарам в ускоренном темпе, а когда ловила взгляды прохожих, впадала в легкую панику, опасаясь, что все они видят теперь во мне какого‑то монстра. Николь рядом не было, Франциско тоже, и в окружении простых людей я чувствовала напряжение, чувствовала себя чужаком. Однако Аббадон не бубнил над ухом, как вчерашним вечером, да и держался поодаль, и очень скоро мне стало проще.

 

Конец ознакомительного фрагмента